Кристальный пик
Шрифт:
Никаких флагов и знамен, булав и мечей, хирдманов и хускарлов на каждом углу. Драконы должны были чувствовать себя здесь в такой же безопасности, в какой я чувствовала себя в Сердце. Смешение привычного и нового, любопытного и близкого. На платформе, где обычно возвышался королевский стол для достопочтенных господ, расположились барды с лирой, тальхарпами и лурами, а мое собственное место перекочевало на ее край — одно лишь резное кресло без стола и прочих стульев. Все еще во главе, но уже рядом со всеми, а не над ним.
Всюду стояли миски и блюда, полные той еды, которую было тяжело достать в Сердце: оленина в клюквенной глазури, жаркое из кабана и древесных
Убедившись, что шторы сняли, и в зал проникает достаточно солнечного света, который драконы так любят, я еще раз обошла его вдоль и поперек, проверяя каждую мелочь, и остановилась возле Гектора, торопливо складывающего в ящичек гвозди и молотки. Мне все еще было неловко смотреть ему в глаза после того, как Матти пострадала из-за меня, и с тяжелым сердцем я замечала, что Гектор и сам почти на меня не смотрит. Он все реже произносил мое имя и еще реже попадался мне на глаза, даже перестал интересоваться, не ржавеет и не жмет ли мой наруч, который я неизменно носила на правой руке даже под платьем.
— Драгоценная госпожа... — позвал Гектор снова, и я тяжко вздохнула, решив, что разберусь с этим как-нибудь потом.
— Да?
— Солярис случаем ничего не просил передать? — спросил он, сцепив пальцы замком у себя на груди. — Скажем, какой-нибудь кусочек...
Последнее, чего я ожидала, так это то, что Гектор заговорит о Солярисе. Раньше их не связывало ровным счетом ничего, кроме взаимной неприязни друг к другу. Сол в принципе заговаривал с Гектором только тогда, когда ему становилось жизненно необходимо отпустить очередное колкое замечание о его мальчишеских усиках или щенячьем взгляде, устремленном мне вслед. Потому я даже побоялась представлять, что общего у них вдруг могло найтись сейчас, и только медленно приблизилась к Гектору, подозрительно щурясь.
— Кусочек? Кусочек чего, например?
— А... Да так... Неважно. Значит, не просил, — Гектор покачал головой и попятился, повязывая фартук с ремнями для многочисленных киянок и щипцов обратно себе на пояс. — Вернусь-ка я к своему мастеру. Драконы и их изобретения, несомненно, все еще заслуживают восхищения, но после того, что со мной сделал Сенджу, находиться рядом с ними мне как-то не по себе. Госпожа, — Он поклонился низко-низко, отчего киянки едва не вывалились у него из петель, и быстро зашагал в сторону выхода.
Я кивнула, немо отпуская его, хотя тот, кажется, ушел бы в любом случае. Сейчас было неподходящее время, чтобы разбираться с юношескими подоплеками, поэтому я тряхнула головой, едва не рассыпав заплетенную прическу, и вернулась к работе. Впрочем, единственной моей работой сейчас было не терять политичный настрой и уговорить Матти наконец-то взять перерыв, чтобы та тоже успела прихорошиться: она порхала над праздничным убранством пять часов кряду, верховодя одновременно и кухонными мастерами, и подавальщиками, и бардами с филидами, и даже Мелихор с Кочевником, снова сцепившимися из-за свиной рульки.
Ллеу не отходил далеко, и это был первый раз, когда он участвовал в подготовлениях к празднеству, пускай участие его и заключалось лишь в том, чтобы подпирать собой колонну. Иногда он подходил к Матти, осторожно дергал ее за рукав и осведомлялся тихим, вкрадчивым голосом, не считает ли она нужным присесть и отдохнуть ненадолго, а заодно нанести мазь на лицо вторым слоем, баночку с которой он носил в кармане вместе с ритуальным атамом и руническим талисманом, защищающим от хвори и бед. Иногда Матти терпеливо кивала, а иногда отмахивалась, и Ллеу кривил губы, но послушно отодвигался в сторону. Недаром говорят «не было бы счастья, да несчастье помогло»: похоже, их былые конфликты разрешились, и если они не стали теми братом и сестрой, коими были раньше, то по крайней мере сделали первый шаг к этому.
— Драконы приближаются! Драконы здесь!
Колокол Столицы бил только по праздникам, бедствиям или похоронам. Однако сейчас звон его тоже катился по улицам и долинам, оповещая о явлении прежде невиданным последним поколением людей. Разрезая крыльями облака, затмевая небо и солнце, над Столицей парила вереница великолепных созданий, чья чешуя отражала свет и расписывала чудесными красками город, застывший в благоговении и страхе. Драконов насчитывалось по меньшей мере с четыре дюжины, и пускай я знала, что это даже не одна десятая жителей Сердца, их одни уже бы хватило, чтобы сжечь весь туат Немайн дотла. Или туат Дейрдре.
Выбежав в коридор, я припала лбом к окну, любуясь могучими силуэтами, плывущими над вершинами красных деревьев и зеленых холмов. Даже отсюда, казалось, можно рассмотреть каждую чешуйку на брюхе Старших, летящих впереди остальных, до того огромными они были — каждый размером с людской корабль. Сердце пропускало удары при виде мощного размаха их крыльев, а затем и вовсе остановилось, когда драконы вдруг стали снижаться. Среди них я заметила подозрительно знакомую драконицу с фиалковой чешуей и самого Соляриса, чьи очертания проступали сквозь облака. Он сидел на спине золотого Сильтана между драконом из металла, — Бореем, — и драконом черным, как деготь, — Вельгаром. Держался Сол при этом ровно, а, значит, был невредим. От этого на душе стало легче, но ненамного. Ведь Солярису хоть и удалось привести Старших в Столицу, но это еще нельзя было назвать победой.
— Гости дорогие, проходите, присаживайтесь! Занимайте любые места, которые вам нравятся. Э-э, каминная полка не то, чтобы предназначена для этого, но... Если вам там удобно... Угощайтесь! Это честь для нас, великая честь...
Стоило дверям открыться, как Гвидион засуетился по Медовому залу, тараторя вежливости невпопад. Хотя все присутствующие были заранее проинструктированы, как вести себя на этой встрече и чего ожидать, я все равно почувствовала их напряжение. Мидир, стоящий рядом с моим креслом, по привычке схватился за пустые ножны, — благо, я велела всем хускарлам сдать мечи, представ безоружными вопреки уговорам, — а Кочевник и вовсе предпочел сгрести со стола побольше мяса и сбежать через бадстову. Даже барды забыли о музыке, пока Маттиола не шикнула на них из-за колоны, но даже тогда заиграла одна лишь свирель — тихая и надрывная. В этой тишине громоздкие шаги драконов, быстро заполоняющих зал, гремели эхом. Они будто принесли с собой месяц зноя: стоило войти первым драконам, как воздух раскалился, платье стало липнуть к спине, а окна — запотевать.