Кристальный пик
Шрифт:
Бриллианты на ее диадемы засияли, как звезды, когда за окном вдруг раздался пронзительный волчий вой.
— Неужели... — выдохнула я, тут же забыв о троне, и выскочила из зала прочь.
«Это ты ко мне с просьбой обратилась, а не он. Но раз, говоришь, не твоя награда... Хорошо, я приду к нему, когда настанет время».
Мои шаги были такими же быстрыми, какими вмиг сделались удары сердца. Каждая секунда вдали от полуразрушенной башни, куда я мчалась со всех ног, подхватив полы подпоясанной туники, казалась мучительной вечностью. Это заставило меня бежать еще быстрее, спотыкаться еще чаще, но не останавливаться. Будто я снова очутилась на Селенитовом
— Волчья Госпожа!
Свечное пламя всколыхнулось от ветра, влетевшего в башню вместе со мной, и подняло на дыбы страницы книг, разложенных у Соляриса на подоконнике. Он читал их по очереди, сидя в кресле, и шустро перемещал плотную шерстяную закладку со строчки на строчку. Обложка на той, что была раскрыта у него на ногах, вытянутых до края стоящей рядом постели, давно пошла плесенью и рассыпалась до самого переплета. Должно быть, поэтому Сол и взялся за нее первой: он всегда считал, что чем древнее книга, тем сокровеннее знания, изложенные в ней. Потому и оторвался от текста с таким недовольным видом, подняв на меня светящиеся в полумраке глаза.
— Что? — переспросил Солярис растерянно. — О чем ты?
— Вой... — выдавила я, прислонившись к снятой с петель двери, лежащей под сводом арки, и ткнула пальцем в надколотый витраж у него за спиной, а точнее в то, что было за ним.
Сол лениво повернул голову к окну, и оно мгновенно запотело от его дыхания.
— Ах, ты об этом. То просто волки свой месяц величают. Только посмотри, что на улице творится! И не так взвоешь.
Я перевела дыхание, держась за сердце, выпрыгивающее из груди, и подошла к окну возле Соляриса.
— Невероятно, — прошептала я, метясь между ужасом и благоговением. По стеклу ползли узоры инея, а дальше, прям за ним, сыпал крупный снег, точно сверху вывернули подушки с лебяжьим пухом. В кромешной ночи не было видно ни леса, ни маковых полей, но я не сомневалась, что, если ступлю за порог замка, то тут же окажусь в сугробе по самые уши. — Но только вчера ведь тепло было! Кочевник с Мелихор за сливами ходили...
— Боги дали нам отсрочку, чтобы мы успели пополнить запасы на зиму, но не более того. Тебе ли не знать, что все в мире стремится к целостности, — напомнил Солярис, сдвинув закладку ниже. Пока я приходила в себя, оправляясь от изумления и разочарования, он успел прочесть еще полстраницы. — Осень закончилась. Пришла зима.
«И волки воют, встречая ее, а не Госпожу», — поняла я, прижавшись лбом к окну удрученно, но тут же отдернулась: тот заныл почти сразу, обожженный лютующим снаружи морозом. Природа забирала свое жадно, ненасытно, будто гневалась, что кто-то посмел ей распоряжаться. Оттого мороз и не разгуливался накануне, а ударил сразу, без обиняков; ворвался к людям, как дикий зверь, просидевший на цепи слишком долго. Уже утром то, что было покрыто золотом, покроется серебром, и весь недособранный урожай сгинет на целую половину Колеса.
— Ты устала, — произнес Солярис, опуская книгу, и взгляд его стал беспокойным, а оттого острым. Он зацепился им за мое лицо, как булавкой, оцарапал синяки под глазами, впавшие щеки, а затем и руки. — Пальцы в чернилах, запястья и рукава тоже. Заседание Совета разве не закончилось еще на закате?
— Вот только долг королевы не заканчивается никогда, — вздохнула я, усаживаясь на подоконник поверх вкраплений старого воска.
— В чем тогда смысл быть королевой, если работаешь на износ, как паховая лошадь?
— Ну, у меня есть слуги, мягкая перина и много-много драгоценностей, — принялась шутливо загибать пальцы я. — Ах, да, еще собственный дракон.
Солярис закатил глаза и, не став спорить, — в своей лени он всегда был непреклонен, — снова вернулся к замшелой книге. Несколько страниц посыпалось прямо у него в когтях у меня на глазах и, раздраженно цокнув языком, он осторожно вынул их из переплета и отложил в сторону, а после продолжил читать то, что уцелело, как ни в чем не бывало. Льняная рубашка, растянутая до груди, спускалась с одного его плеча, а слишком длинные рукава мялись у ладоней. Сол сидел босым, не озаботившись даже тем, чтобы завязать шнуровку на штанах — видимо, готовился ко сну и собирался снять их, но зачитался, как обычно. Растрепанный, немного сонливый вопреки той бодрости, с которой он перелистывал страницы, Солярис выглядел таким уютным и спокойным, что мое расстройство немного притупилось. Пока волки снова не завыли где-то вдалеке.
— Я думала, Волчья Госпожа пришла к тебе, — призналась я тихо, глядя туда, откуда доносился вой. В отражении окна горели желтые глаза Сола, будто то сами звери смотрели на меня из леса. — В сиде, в Совином доме, она ведь пообещала мне, что как только я исполню божественную волю, верну Кроличью Невесту и других, она придет и избавит тебя от проклятья, помнишь?
Солярис не ответил, но шелест страниц прекратился. Я же прислонилась спиной к окну и провалилась в раздумья.
Все это время... Я ждала долго. Я ждала преданно. Боги давно хозяйничали на своих краях света, их воля исполнилась, мое предназначение — тоже, но никто не спешил являться ко мне за уплатой долга. Больше месяца минуло с тех пор, как мир исцелился, и ровно столько же я томилась в ожидании, когда же Солярис расправит крылья и поднимется в небо, а я буду любоваться им с земли. Возможно, боги попросту забыли о нас, покуда мы теперь им не нужны. Или же у них нашлись вещи поважнее клятв и уговоров. А, быть может, я все сделала не так, а потому не заслужила то, о чем просила, пускай и просила вовсе не для себя. Но как перестать прислушиваться к собачьему лаю на улице, к каждому животному звуку, и перестать верить? Как призвать богов и самой потребовать расплаты?
— Рубин, — позвал меня Солярис. Его несвобода всегда беспокоила меня больше, чем его самого, но сейчас он вдруг стал серьезен, захлопнул книгу и отложил ее в сторону, встречаясь со мной глазами. — Не говорила Волчья госпожа такого. Что от проклятья меня избавит. Она сказала лишь, что исполнит любую мою просьбу, и она уже давно сделала это.
Сол поднялся с кресла, собрал книги с подоконника в стопку и направился к покосившемуся шкафу, чтобы расставить их по местам. Пока он аккуратно проталкивал их в тесный ряд, едва умещающийся на полке, я молчала, собираясь с мыслями, но так и не сумела осознать.
— Волчья Госпожа приходила к тебе?! — переспросила я громче, чем собиралась, и Солярис тут же прижал указательный палец к губам, зашипев. — Когда это было?
— В тот же день, когда ты с Красным туманом покончила, и мы возвратились в Столицу.
Я вскочила с подоконника, но осталась стоять на месте, не находя сил на то, чтобы хотя бы шаг. Сол никогда не был мучителем — ему уж точно не доставляло никакой радости видеть, как я терзаюсь надеждами, и знать, что эти надежды никогда не станут явью. Причина, по которой он утаивал от меня что-либо, всегда была одна.