Кристальный пик
Шрифт:
Придерживая полы кремового платья со сборками на бедрах, в котором Ясу передвигалась до смешного неуклюже, слишком привыкнув к доспехам из сыромятной кожи, она молниеносно покинула чертог. За закрывшейся дверью раздался треск ткани и скрежет металла: кажется, Ясу переодевалась прямо на ходу. Отец рассказывал мне, что туат Ши — единственный туат, который был основан простыми людьми, а не королями и королевами древности, выходцами из знати или даже богов и духов. Сюда сбегали от гонений и преследований, потому его долгое время населяли такие же кочевые племена, какие теперь населяли Золотую Пустошь. Разобщенные, они терзали собственные земли, пытаясь урвать себе по лакомому куску, и потому по сей день наследники Ши постигали азы войны
В чертоге воцарилась тишина. Слуги вереницей потянулись к нам с подносами, приступив к исполнению указа Ясу и позволяя выбрать, что именно мы хотим взять с собой в дорогу. Солярис разбирался в полетах и подготовке к ним всяко лучше меня, потому и стал раздавать указания с умным видом, деловито пробуя на зуб то хлеб, то орехи, то сыр. Я же поднялась с пола, чтобы размять затекшие ноги, — все это время я пыталась сидеть так, как показывала Ясу, скрестив перед собой лодыжки и разведя колени, — и выглянула в окно. Стекла и ставни здесь заменяли шторы из мелкой, но плотной вязи, не пропускающие песок, и оттого в чертоге пахло свежим сеном, пряностями и сдобой, которыми полнился городской рынок. Громкие торги, кудахтанье кур и заверения купцов, что у них «лучшее гранатовое вино в Круге и всего-то за пару золотых бляшек», были слышны из спальни Ясу так же хорошо, как если бы я стояла в центре самого базара. Удивительно, что она поселилась именно здесь, в этой части замка с видом на разноцветные шатры и сверкающие прилавки, да еще и так низко к земле, всего-то на втором этаже. Я бы давно сошла с ума, живя здесь, а она, похоже, наслаждалась этим. Держала свой город на виду и слушала все его рассказы, изливающиеся в человеческих голосах, звоне из кузниц и музыке уда*. Что будет со всем этим, когда сюда придет война?
«То, что он с тобою сделать хочет, сделай с ним. Он от тебя не отделим. Чтоб раз и навсегда покончить с пустотой нутра, он должен...».
Что именно Селен должен сделать, чтобы навсегда угомониться? А что тогда мне нужно сделать с ним? Что хотел сказать Совиный Принц? Чем намеревался закончить свои стихи?
Юное лицо, утратившее краски, радость жизни и свет. Стеклянные глаза, навечно застывший взгляд. Драгоценная пыль, тленная память, унесенная ветром на край божественной обители. Если можно обратить вспять смерть Кроличьей Невесты, то можно ли вернуть Принца? А Медвежьего Стража? Чем больше я думала об этом, тем сильнее ныло в груди, как от тупого удара под дых. Потому я и старалась гнать подобные мысли прочь, будучи и без того куда более измотанной и подавленной, чем я смела показывать Ясу, Солу и остальным. Лишь немного постояв у окна и понаблюдав за размеренной жизнью других людей, которая не должна была прерваться, я наконец-то смогла взять себя в руки и успокоиться. Солнце плавно текло по безоблачному небу, раскаляя песок и дома, и вскоре даже подоконник из белого камня, на который я опиралась локтями, стал горячим, как печка. До заката, когда Ши остынет, оставался еще целый день, а до вылета домой и того больше.
— Одна пойдешь? — скептично приподнял левую бровь Солярис, когда я озвучила, что хотела бы прогуляться по Амрите, а не ворочаться в алькове в попытках уснуть, которые все равно провалятся.
— Со мной пойдет Кочевник, — решила я внезапно, посмотрев на него, понурого и явно нуждающегося в поддержке не меньше моего. — Эй, Кочевник? Давай, вставай. Пойдем, прогуляемся.
— Нет, — ответил он сухо, пялясь на дно медного чана с обглоданными косточками, и даже не шевельнулся, когда я осторожно постучала пальцем по его плечу.
— Как там работает твой медвежий гейс? Чтобы восстановиться, тебе нужно мясо и пиво, верно? В городе этого добра наверняка навалом! Я даже разрешу тебе с кем-нибудь подраться... А, может, и новенький топор украсть...
— Не хочу я никуда идти, сказал же, — Кочевник раздраженно махнул рукой, будто отгонял назойливую муху. — Оставь меня в покое, принцесса!
— Не оставлю! Ты все еще хускарлом моим хочешь стать? Хочешь, чтобы Тесея гордилась тобой, когда вернется? Хочешь дом для нее новый построить, украшения дарить, покупать золоченные прялки и лучшие ткани, какие только опытные мастерицы себе позволить могут? Тогда вставай и выполняй приказ своей госпожи! Сопровождай меня.
Скрежет, с которым сжалась челюсть Кочевника, заставил меня попятиться и дважды подумать, не перегнула ли я палку. Однако если что-то могло и привести его в чувства, то только Тесея, которая из них Кочевника и выбила. Именно ради нее он пошел к моей весталке руны изучать, письму учиться и чтению. Будь его воля, он бы давно вернулся в Талиесин в родную деревушку и продолжил промышлять охотой, скитаясь от леса к лесу, но Тесея заслуживала лучшей жизни. И, как заботливый старший брат, Кочевник мечтал ей эту жизнь дать.
— Вот же коза упрямая! — вздохнул Кочевник, разминая затекшие ноги перед тем, как встать, и я тактично сделала вид, что не услышала этого. — Ладно, идем, куда тебе там приспичило. Только чур ты оплачиваешь пиво!
Он поднял с пола свой топор, а затем и рубаху, которую ему спешно протянула Мелихор, ибо все это время он сидел перед нами с голым торсом, покрытым отметинами и тем, что Мелихор, морщась, брезгливо называла «мужской шерстью».
— Ступайте, — кивнул Солярис, все еще разбираясь с мешковатой сумкой, одолженной Ясу, и горой того, что натаскали ему слуги. — Я найду вас позже. Мелихор, пойдешь или останешься?
— Останусь. А вот ты пойдешь, — И она, растянувшись на коврах, пнула Соляриса пяткой под поясницу, заставив виноград и сливы посыпаться у него из рук. — Воспитанные драконы не оставляют свою ширен без присмотра! Я и сама с припасами управлюсь, а тебе голову проветрить надо, вон, как в сиде по ней настучали!
— Так сама же говорила, что нет ничего ценного в моей башке... — попытался возразить Сол, но Мелихор шикнула на него и буквально вытолкнула с подстилки на правах старшей, перекатившись и упершись лбом ему между лопаток.
Не то Мелихор настолько надоело шататься по миру с нами, не то в этом был сокрыт какой-то тайный смысл, но она все-таки выгнала Соляриса и, подмигнув мне, заняла его место, а затем принялась с важным видом раздавать слугам указания, будто делала это не раз. Солярис странно посмотрел на нее, озадаченный, но еще страннее посмотрел на меня, когда я пожала в ответ плечами и первой покинула чертог. Лишь на спуске по мраморной лестницеыя поняла, почему: погруженная в траур по Совиному Принцу и хлопоты о войне, я даже не подумала о том, чтобы взять его за руку, или хотя бы дождаться у двери.
Однако стоило нам выйти из замка, как стало не до ласки: сверху обрушилась истинная духота Ши и палящий зной. Несомненно, Ясу дала дельный совет: в такой солнцепек далеко не улетишь, свалишься по дороге, ведь на спине дракона укрыться негде. Благо, улочки Амрита были узкими и извилистыми, а потому тени от жилых домов, налегающих друг на друга, образовывали прохладные коридоры. По ним лениво брели люди, действительно разодетые кто в шелка, кто в львиный мех, несмотря на погоду. Мужчины в Ши заплетали косы длинные, почти как у меня, а женщины носили фибулы и диадемы с матовыми черными камнями, похожими на древесный уголь, которые якобы отталкивали жару и не давали телу перегреться (по словам одного из торговцев, пытающегося продать их нам). Пожалуй, нигде простые крестьяне не могли позволить себе столь ярких тканей, как здесь: оранжевые, синие, зеленые, розовые. Чумазые дети гоняли по кругу желторотых цыплят, и у на шее у них висели крохотные пучки из чайных листьев и птичьих перьев — защитные талисманы, какие сплетает в Ши каждая мать для своего дитя, когда еще носит его под сердцем.