Кровь моего монстра
Шрифт:
— Я достаточно силен, чтобы быть здесь.
Он тянется к моему животу, и я собираюсь отступить, но он ударяет мою ногу ботинком по икре. Удар не такой сильный, но острый и быстрый. Мои ноги подкашиваются подо мной, и я падаю на пол, в последний момент опираясь рукой о пол, чтобы не рухнуть всем телом. Когда я снова поднимаю взгляд, он смотрит на меня сверху вниз.
— У тебя даже нет приличного баланса тела, и ты смеешь говорить о силе? Сдавайся, рядовой.
Унижение расползается под моей кожей, и вкус горькой иронии взрывается у
Сдавайся, Саша.
Это то, что все привыкли и продолжают мне говорить. Я физически, умственно и эмоционально слаба. Чем усерднее я стараюсь выплыть на поверхность, тем ниже опускаюсь. Но если бы я следовала этой логике, то никогда не нашла бы в себе сил подняться из какой-либо ситуации и вернуть себе контроль, который у меня отняли.
Капитан начинает отворачиваться, удаляя меня из своего непосредственного присутствия, как будто я была надоедливой мухой.
— Нет! — говорю я достаточно жестко, чтобы слово эхом отскакивало от окружающих нас стен.
Я вижу точный момент, когда капитан решает выслушать меня. Снова. Он останавливается как вкопанный и полностью поворачивается ко мне лицом.
И снова я поражаюсь его впечатляющему телосложению и каждому выступу его мышц. Тогда я понимаю, что он больше всего похож на машину для убийства, чем кто-либо другой, кого я когда-либо встречала.
Он скрещивает руки на груди и смотрит на меня. Только теперь все по-другому. Здесь нет презрения, хотя это должно быть хорошо, но это не так. На его месте возникает разрушительное чувство... вызова.
Возможно, раньше он сказал бы мне сдаться, но теперь, похоже, готов заставить меня это сделать.
— Нет? — он повторяет медленно, неторопливо, и я уверена, что это тактика запугивания.
Этот человек привык все делать по-своему, и любой намек на бунт, вероятно, наказуем в его правилах.
— Нет, сэр, — произношу я, и мне кажется в его глазах мелькает тень, слишком мимолетная, чтобы ее можно было уловить или изучить должным образом.
— Ты стоишь на коленях, потому что не смог удержаться на ногах после простого маневра, и у тебя хватает наглости сказать мне «нет»?
Это вопрос, но он звучит риторически. В этих словах столько презрения, что у меня мурашки бегут по коже. Я начинаю вставать, но он толкает меня обратно, просто положив руку мне на плечо. В этой позе он так близко, что я чувствую запах его лосьона после бритья, или геля для душа, или чего-то еще, что пахнет чистотой.
— Я давал тебе разрешение подняться?
— Нет, сэр, — я сглатываю, и звук эхом отдается в окружающей тишине.
И все же я смотрю в его пугающие ледяные глаза, даже если чувствую, себя безвыходно застывшей на месте.
Да, его глаза пугают, но нет ничего страшнее моей судьбы, если меня выгонят из армии. Но самое главное, судьба моих родных.
— Возможно, у меня сейчас нет силы, но я хочу иметь её, — я говорю резким тоном, не в силах контролировать эмоции, захлестывающие меня. — Я буду усердно работать для этого. Буду самым дисциплинированным солдатом, который у вас есть, если вы просто дадите мне шанс.
— Дать тебе шанс, — на этот раз это не вопрос. Простое повторение фактов. — Есть более компетентные солдаты, чем ты. Почему я должен выбрать тебя?
— У меня нет ответа на этот вопрос, сэр, но я знаю, что никогда не сдаюсь.
Он приподнимает бровь, снова глядя на меня тем странным взглядом, который я не могу понять.
— Сначала прояви себя — говорит он с легкостью, как будто этот метод является самым очевидным.
Должно быть, на моем лице написано замешательство, когда я спрашиваю:
— Как мне это сделать?
— Это та часть, в которой ты должен разобраться сам, — он отстраняется и бросает на меня еще один строгий взгляд. — Посмотрим, хватит ли у тебя сил занять место мужчины, Липовский.
А потом он разворачивается и уходит.
Я хмурю брови при его последних словах. Он не сказал место другого человека. Он сказал место мужчины.
Интересно, почему он так выразился?
В любом случае, это не важно теперь, когда у меня наконец появился шанс восстановить контроль над своей жизнью после резни, которая отняла у меня все.
3
КИРИЛЛ
Пот покрывает мою кожу, когда я сажусь на жесткую поверхность военной кровати. Оглушительная тишина окружает меня, я встаю, мои ноги бесшумно ступают по полу. Образы из кошмара застилают мне зрение и воспроизводятся как в замедленной съемке в темных уголках моего подсознания. Все, что я вычеркнул из своей жизни, постепенно возвращалось в мое непосредственное присутствие. Не лично, а как призраки и тени.
Я смотрю на отметины и шрамы от порезов, скользящие по моей коже, служащие постоянным напоминанием о том, что произошло до того, как я попал сюда.
Причина, по которой я избежал всего этого.
Это также причина, по которой у меня есть эта чертова потребность вернуться и управлять всем. Каждой последней частицей.
Никто не сможет контролировать меня, если я буду лидером. Никто не может отказать мне в чем-либо или приказать мне что-либо делать. На самом деле, все будет наоборот.
Но это ни здесь и не сейчас.
Я надеваю брюки и футболку, затем тихо выхожу из комнаты и направляюсь в пустой тренировочный лагерь. Солдатам была предоставлена ночная прогулка, так что они все уехали, чтобы напиться и получить немного киски, пока могли. Включая моих собственных людей, которые обычно следуют за мной, как тени-подражатели.