Кровавое королевство
Шрифт:
— Губернатор! Губернатор!
— Губернатор, что происходит в этом городе? Только сегодня утром мэр Уэстон был вынужден уйти в отставку в свете обвинений в секс-скандале и взяточничестве. Затем, позже, заместитель комиссара Цзёнг был уличен в сотрудничестве с детскими работорговцами, теперь эта стрельба. Такое чувство, что, несмотря на все ваши усилия, Чикаго возвращается к своему прежнему состоянию У вас есть какие-нибудь комментарии?
— Да. Во-первых, как вас зовут?
—
— Хорошо. Во-вторых, ты гребаная идиотка, Фиби Сэлинджер из «НКБ Ньюз».
— Госпожа губернатор, не хотели бы вы объяснить…
— Хочу ли я объяснить, почему ты гребаная идиотка? Без проблем. Я не уверена, что у тебя осталось достаточно мозговых клеток, чтобы разобраться в этом самой. Сегодня погибло девять детей. Девять. В школе, которую посещают мои дети. Я провела последние несколько часов, разговаривая с ФБР, местной полицией и семьями жертв, что означает, что я не смоглв пойти домой и увидеть своих собственных детей. Долг мэра — высказываться в подобные моменты, но в настоящее время в этом городе нет мэра, поэтому я вмешалась. Вместо того чтобы сосредоточиться на текущей трагедии, вы хотите, чтобы я нашла время прокомментировать двух мужчин и их сексуальные подвиги? Если вы хотите быть репортером, мисс Сэлинджер, то занимайтесь новостями. Если вы хотите делать шокирующие заголовки, заведите блог и убирайтесь к черту.
— Вот и все, леди и джентльмены. Губернатор Каллахан словесно надрала задницу репортеру из…
— Достаточно, спасибо. — Мина кивнула водителю, в то время как я откинулась на кожаное сиденье, не в силах отвести взгляд от планшета в своих руках. Итан, Уайатт и Дона… все они прекрасно спали. Я даже слышала тихое похрапывание Доны. Мой разум был переполнен такой яростью, что я не знала, что с собой делать. Я даже не была уверена, что сказать. Я хотела убить их, сжечь семью Тайян дотла.
— Если ты продолжишь так сжимать его, он сломается, Мел. — Мина потянулась, вырывая планшет из моих рук, когда мы подъехали к особняку.
Я даже не стала ждать, пока машина остановится, прежде чем открыла дверь и помчалась вверх по лестнице.
— Добро пожаловать… — Наш дворецкий начал приветствовать меня, но я пробежала мимо в мгновение ока, перепрыгивая через все ступеньки, пока не добралась до первой комнаты Итана.
— Итан? — Я позвала, не заботясь о том, разбудила я его или нет. Он перевернулся, когда я придвинулась к нему. Я снова заметила, что он предпочел спать голым; это заставило меня улыбнуться, потому что я вспомнила, каким он был, когда впервые понял, как снимать подгузник. Как только у него появлялся шанс, он снимал одежду и подгузник, держал подгузник над головой и бегал по всем коридорам. Это было чертовски весело. Вся семья пыталась поймать его, даже Эвелин, и никто из нас не мог его поймать — поправка, никто из нас не хотел его поймать. Он просто продолжал смеяться, как будто ничто другое не делало его счастливее, чем то, что за ним гонятся.
— Мама? — Он перевернулся на спину, когда я убрала растрепанные волосы с его глаз, проведя пальцем по отметине на брови. Ему было больно?
— Mio bel leoncino.
—
Медленно сглотнув, я поцеловала его в макушку и лоб.
— Я тоже скучала по тебе…Прости, что задержалась.
— Все в порядке. Папа всегда говорит, что твоя работа важна. Все тебя знают. Девочки из моего класса тоже считают тебя очень красивой. — Он ухмыльнулся, протирая глаза. Он сел, и в тот момент, когда заметила, что он голый, он натянул простыни и лег обратно.
— От кого ты прячешься? Я помню времена, когда ты бегал по всему дому голышом…
— Мама! — Его приглушенный голос доносился из-под одеяла. Крепко обняв его, я покрыла поцелуями его простынь, прежде чем отпустила его.
— Поспи немного, хорошо? Я не иду завтра на работу.
— Хорошо! Люблю тебя. — Он по-прежнему не поднимал глаз из-под покрывала.
— Люблю тебя больше, — тихо сказала я, направляясь к комнате Доны и Уайатта. Когда я увидела, как она потирает нос одной рукой и крепко держит другой этого глупого слона, я еще раз глубоко вздохнула, поправляя ее одеяло.
— Мамочка?
— Уайатт? — Я обернулась, и он смотрел на меня, улыбаясь, хотя казалось, что он вот-вот заплачет. — Почему ты все еще не спишь?
— Я ждал тебя. — Он похлопал по краю своей кровати.
Я легла рядом с ним и коснулась отметины на его верхней губе.
— Что случилось?
Он не ответил, просто прикрыл рот рукой.
— Уайатт?
— Папа ненавидит меня?
— Что? — Из всех вопросов, которые я представляла, что он когда-либо спросит меня, этот никогда даже не приходило мне в голову. — Уайатт, детка, как ты вообще можешь так думать?
Он пожал плечами.
— Я не такой, как Итан. Все говорят об Итане. В школе, дома, даже когда мы помогаем по воскресеньям. Он умный, и учителя хотят перевести его в класс постарше. Они с папой постоянно проводят время вместе. Каждый раз, когда что-то случается, он всегда делает то, чего хотел бы от него папа. Он просто знает. Все ирландцы говорят, что он такой же, каким был папа в детстве. Даже дядя Нил и дядя Деклан говорят это. Я ничего не могу сделать правильно. Я пытаюсь и пытаюсь, но…Я никуда не гожусь, мамочка.
Я услышала скрип двери и инстинктивно обернулась. Я увидела Лиама; он не вошел, просто со скрипом открыл дверь. Он стоял как вкопанный, опустив голову, и я знала, что он услышал его.
— Сделай меня лучше, мамочка, — прошептал Уайатт, касаясь моей щеки, совсем не замечая своего отца.
— Что?
— Тетя Кора и дядя Деклан всегда говорят, что ты суперсильная. Я видел, как ты дралась с Феделем, и ты победила…
— И что ты будешь делать, когда научишься драться, Уайатт? — Он нахмурился, не уверенный, что я имела в виду, поэтому я спросила снова. — С кем ты хочешь драться, Уайатт? Со своим братом?
— Нет… я не знаю, — честно ответил он; он всегда был честен со мной.
Погладив его по щеке, я наклонилась и поцеловала его в макушку.
— Конечно, мы будем тренироваться вместе, но помни, ты идеален для меня. Ты не просто папин сынок, ты мой, и я безумно люблю тебя.
— Я знаю. Я тоже люблю тебя, мамочка. — Он улыбнулся, прикоснувшись к моей верхней губе.
— Хорошо. Я, ты и Дона потренируемся, а потом ты узнаешь, против кого мы сражаемся, хорошо?
Он кивнул.
— Хорошо, а теперь иди спать.