Кровавое королевство

МакЭвой Дж. Дж.

Проходя мимо лифта, я остановилась, затем вернулась и нажала кнопку вызова. Двери открылись. Прислонившись к стеклу, я не нажала кнопку подвала, а вместо этого нажала фальшивую кнопку экстренной помощи.

— Мэм? — Двое охранников повернулись ко мне, бросив карты, в которые играли. Прямо под подвалом дома находился подвал безопасности, как любил называть его Деклан. Там были все камеры в доме и одновременно служил своего рода тюрьмой.

Наклонившись, я подняла карты.

— Спокойная ночь, парни?

Они почесали затылок.

— Мы просто взяли небольшой перерыв…

— Во время этого короткого перерыва кто-то мог проникнуть на территорию, и

вы бы не узнали, я права? Я не знаю, сколько вам платят, но уверена, что это покрывает перерывы, не так ли?

— Да, мэм.

Подойдя к более высокому, я положила джокера ему на грудь.

— Мой муж, мои шурины, они не любят шуток, особенно когда шутка касается их семьи.

Они ничего не сказали, и я тоже, оставила их и пошла в камеры. Там служанка — ее одежда была разорвана, губы потрескались, а кожа пересохла — сидела в углу, дрожа. Открыв дверь, я чуть не подавилась от запаха.

— Тяжелые три дня, да? — Спросила я, прикрыв нос рукой.

Она не ответила, только всхлипнула.

— Что случилось, Тереза? Я не люблю сцен, и все же весь дом был перевернут вверх дном, потому что ты не знаешь, как держать гребаную плойку.

— Я не хотела…

— Скажи мне правду.

— Я…

— Я единственная, кто может спасти тебя, Тереза, ты это знаешь. Я понимаю, что Уайатт чрезмерно защищает свою сестру. Скажи мне, это ошибка?

Она вытерла глаза.

— Я не знаю, что произошло. Это была годовщина смерти моей сестры. Я чувствовала себя немного раздраженной, но ничего серьезного. Дона не могла успокоиться в то утро. Она ненавидела все, что я ей давала из одежды. Она не хотела вставать с постели. Я сказала ей, что никто не будет прислуживать ей. Она сказала, что принцессам нужен здоровый сон. Я сказала ей, что она не принцесса, и она сказала, что так сказал ее папа, значит, это правда. Она просто избалованный ребенок! И чем больше я пыталась договориться с ней, тем злее становилась, и следующее, что я помню, это то, что я обожгла ей ухо. Я не хотела.

— Но ты это сделала. — Я покачала головой, отходя от нее.

— В настроении ты или нет, твоей работой было заботиться о ней. Если ты не могла этого сделать, нашла бы меня или ее мать.

— Пожалуйста, Кора…

— Для тебя миссис Каллахан. — Я попятилась, прежде чем она смогла дотронуться до меня. — Я ничего не могу сделать, чтобы помочь тебе. Прощай, Тереза.

Я остановилась, когда услышала, как она хихикает, что-то бормоча себе под нос.

— Что это было?

— Вы, ребята, считаете себя богами только потому, что ваша фамилия Каллахан. Ты хуже всех, Коралина. Ты же знаешь, что весь персонал ненавидит тебя больше всего, верно? Ирландцы ненавидят тебя еще больше. Черная, которая вышла замуж и даже не смогла сама родить ребенка, вот что они говорят. По крайней мере, Мина что-то. Ты? Ты следишь за порядком и нанимаешь нянь. Ты сама всего лишь зазнавшаяся горничная.

Я действительно облажалась с ней.

— Ты действительно пытаешься унизить меня, сидя в куче собственного дерьма? — Я рассмеялась, хлопая ей в ладоши. — Поздравляю, я ранена. Я буду плакать сегодня ночью, в своей постели, рядом со своим мужем, в своем гребаном доме, потому что ты, бедная, уродливая, неблагодарная, маленькая расистская сучка, назвала меня черной. И пока я буду плакать, мой муж спросит меня, что случилось. Когда я расскажу ему, он разберется с тобой в долю секунды. И тогда он отправится за твоим братом Томасом, твоим бедным дядей

Кевином, а милая, милая бабушка Роуз может просто упасть с лестницы. О, как это будет грязно, и все потому, что я плакала. Это семья, в которую я вхожу, люди, которые ходят вокруг, как боги… те, кто может оборвать ваши жизни, как боги. Но поскольку ни ты, ни твои слова не имеют для меня никакого значения, я не буду плакать. Я собираюсь выпить вина и съесть стейк, а ты будешь сидеть в куче дерьма, пока кто-нибудь не избавит тебя от страданий. Так что, как я уже сказала, прощай, Тереза.

Дверь за мной захлопнулась.

ДЕКЛАН

Она солгала мне.

Она лгала мне.

Я знал это. Я чувствовал это. Я просто надеялся, что это закончится, но прошло уже три недели, а она все еще ничего мне не рассказала. Ее телефон звонил всю ночь. Когда она посмотрела на меня своими прекрасными карими глазами, я увидел вину. На долю секунды я подумал, что она мне изменяет; это было вполне логично, но я знал Кору. Я знал ее лучше, чем когда-либо мог знать себя, и она была верна до глубины души. То, как мы занимались любовью, то, как она всегда смотрела на меня по утрам, когда думала, что я все еще сплю, а я просто не мог заставить себя открыть глаза… Она любила меня. Она любила меня, и единственная причина, по которой она стала бы хранить от меня секрет, — это если бы она не хотела причинить мне боль.

Это было единственное, что имело смысл.

— Деклан, подожди, — окликнула меня Эвелин, когда мы все оставили Лиама и Мелоди одних. Она обняла меня за плечи, идя со мной по коридору.

— Ма, все в порядке? — Спросил я, заметив, что она не хотела, чтобы Мина и Нил слышали нас. Она не ответила, просто продолжала идти.

— Спокойной ночи, мама, — сказал Нил, открывая дверь в свою комнату.

— Эвелин. — Мина кивнула.

— Спокойной ночи! — Она помахала им рукой. Нил странно посмотрел на меня, и я смог только пожать плечами. — Проводи меня, Деклан.

— Конечно. — Я кивнул, не отпуская ее.

Как только они оказались вне пределов слышимости, она повернулась ко мне, скрестив руки на груди.

— Скажи мне правду сейчас, сынок.

— По поводу чего?

— Насчет Коры, — прошипела она, наклоняясь. — Ее рак вернулся, верно? Это плохо? Что сказали врачи?

Я застыл. Это было так, словно она ударила меня ножом, и я не был уверен, как реагировать. Чем дольше я молчал и чем больше она смотрела на меня, тем больше понимала.

— Она ничего не сказала.

— Что…а? Я…я… Откуда ты знаешь? Рак, откуда ты знаешь?

— Я…

— Мама! Расскажи мне.

Она напряглась, но кивнула.

— Мы были с Дарси во дворе, и он был немного суетливым, поэтому она пошла за бутылкой и оставила свой телефон. Он зазвонил, и я, не задумываясь, ответила на него. Это было автоматическое напоминание о начале химиотерапии.

Я продолжал пятиться от нее, пока мое тело не уперлось в стену. Дышать было тяжело. Стоять было еще тяжелее.

— Деклан! — Она схватила меня за плечи, когда я наклонился.

— Она чуть не умерла, — прошептал я. — В первый раз она трижды чуть не умерла. В промежутках ей было так больно. Я ничего не мог сделать. Я просто стоял там, наблюдая, как она чуть не умерла в течение нескольких месяцев. Я не могу…Я не могу…Нет, я не могу снова наблюдать за ней в таком состоянии. Я не могу снова видеть, как она страдает.

— Деклан, ты бы предпочел, чтобы она умерла?

Я уставился на нее в шоке; как это вообще можно было спрашивать?

— Я скорее покончу с собой, чем когда-либо позволю ей умереть.