Кровавые поля
Шрифт:
Он закрыл глаза, представив, как отряд нумидийцев – вроде тех, кого они сумели окружить и уничтожить на дороге, – напал на их ферму. И тогда он начинал жалеть, что не исполнил приказ отца. Квинт твердил себе, что Юпитер не допустит, чтобы такое случилось, и начинал отчаянно молиться. Но в ответ ничего не слышал и ничего не чувствовал. Неужели боги окончательно покинули Рим? Очень часто ему казалось, что так и есть. Квинт размышлял о том, чтобы послать матери письмо, но отец наверняка уже это сделал. Юноша очень хотел сообщить ей и Аврелии, что жив. Однако он не мог открыть им, что стал велитом, и они будут считать его трусом. Все эти мысли лишь усиливали его тоску.
– Я так и думал, что найду тебя здесь.
Тихий голос Рутила заставил Квинта вздрогнуть.
– Гадес… Ты ходишь тихо, как кошка!
Его друг усмехнулся.
– Да, я могу быть совершенно беззвучным. Хочешь, составлю тебе компанию?
Квинт нахмурился.
– А разве Север не будет тебя искать?
– Он спит.
– Я мог бы и сам догадаться.
Рутил ткнул его в плечо.
– Ты знаешь, что такое первая любовь, – не можешь оторваться от объекта своих чувств. Каждый свободный момент хочется проводить с ним рядом.
– Да, я слышал.
Квинт почувствовал взгляд Рутила, но не стал поворачивать голову в его сторону. Вместо этого он стал смотреть в темноту, за земляной вал, злой на себя и обиженный на Рутила – и Севера – и на то, что он сам никогда не был влюблен.
– Ты никогда не был с женщиной?
– Я этого не говорил. – Юноша с грустью вспомнил об Элире, привлекательной рабыне у себя дома, с которой провел бесчисленные ночи. – Просто я никогда не влюблялся.
– Наступит день, это случится и с тобой. Стрела Эрота попадет в тебя, и твоя жизнь уже никогда не будет прежней.
– Но пока идет проклятая война, этого не будет.
– Да, встретить женщину в армии совсем непросто, – согласился Рутил. – Но ты всегда можешь найти друга-мужчину.
Квинт резко повернулся. Улыбка Рутила рассердила его еще сильнее.
– Перестань смеяться надо мной!
– Мои извинения. Я лишь пытался поднять тебе настроение.
Квинт не ответил, и некоторое время они молчали. По небу пронеслась падающая звезда и померкла. «Исчезла, как Калатин», – грустно подумал он.
– Что тебя расстроило? – после паузы спросил Рутил. – Я пришел именно по этой причине.
Гнев Квинта исчез. Рутил был хорошим другом.
– Ты должен обещать, что никому не расскажешь.
– Твоя тайна останется со мной.
– Даже Север не должен ничего знать, Рутил, это серьезно.
– Что ты совершил, изнасиловал весталку? – Рутил увидел настроение Квинта и кивнул. – Хорошо, клянусь Юпитером, Юноной и Минервой.
Упоминание священной триады успокоило Квинта.
– Меня зовут не Креспо, а Квинт Фабриций.
Даже в темноте Квинт увидел, как удивился Рутил.
– Но зачем ты вступил в армию под фальшивым именем? Ты совершил преступление?
– Можно и так сказать. Я был кавалеристом, но несколько месяцев назад отец приказал мне вернуться домой. Однако я оставался кавалеристом, поэтому, вступив в велиты, я нарушил свою первую клятву.
Глаза Рутила широко раскрылись.
– Так ты кавалерист?
– Ш-ш-ш-ш!
Рутил подошел ближе.
– Но, боги, почему ты решил стать велитом?
– Все довольно сложно.
И Квинт коротко рассказал свою историю.
– Да, необычная судьба, – сказал Рутил, когда юноша закончил.
Теперь Квинт чувствовал свою вину еще сильнее.
– Как ты думаешь, боги меня накажут? Строго говоря, я все еще являюсь кавалеристом.
– Боги уже посмеялись над тобой, когда ты стал велитом!
– Я серьезно.
– И я. Если боги не видят, что ты верный слуга Рима, тогда надежды нет.
– Я должен был служить в кавалерии Сервилия. И сражаться рядом с ними, когда они попали в засаду. Погиб мой лучший друг. Мне следовало находиться с ним рядом.
– Но твой отец приказал тебе вернуться домой, верно?
– Да, – пробормотал Квинт.
– Так что ты не должен был там быть. Даже если бы ты остался со своим другом, ты бы его не бросил, если бы узнал о засаде?
– Конечно, нет! Я бы никогда не оставил Калатина одного.
– Тогда перестань себя винить. Ты можешь погибнуть в следующей схватке с гуггами. И не тебе выбирать, когда и как это произойдет.
Квинт обратил взгляд к звездам.
– Надеюсь, ты прав.
– Да, я прав, так что приободрись, – приказал Рутил и поднял мех с вином, который незаметно держал за спиной. – Давай выпьем за твоего погибшего друга Калатина.
Вино он, вероятно, украл, но Квинту было все равно. Он взял мех и сделал возлияние богам, присоединив к нему молитву за Калатина.
– За всех, кто погиб у озера.
Он сделал большой глоток, наслаждаясь теплым ощущением, которое возникло, когда вино оказалось у него в желудке. Потом протянул мех Рутилу. Так они и пили, передавая мех друг другу, поминая мертвых и сохраняя молчание.
– Мне всегда казалось, что у тебя слишком правильная речь, – наконец заговорил Рутил, – но я не мог представить, что ты к нам спустился с таких высот. И что ты дружил с гуггой!
– Не называй его так, – резко сказал Квинт, вспомнив, как сам оскорблял Ганнона.
– Перестань! Все карфагеняне – гугги.
– Нет! Это слово означает «крысеныш», Рутил, ты помнишь? Я знал Ганнона почти год. И он вовсе не крысеныш.
И Квинт рассказал историю о Флакке и засаде, в которой тот погиб.
Рутил задумался.
– Если мужчина предпочитает мужчин, а не женщин, другие часто судят о нем плохо. И я всегда это ненавидел, – неторопливо проговорил он. – Наверное, то же самое можно сказать о карфагенянах. Ганнон показал истинное благородство, когда отпустил вас с отцом. Они ведь не все чудовища, верно?