Круги по воде
Шрифт:
Сам посол гордился тем, что может перепить многих крепких мужчин, даже значительно моложе, в чём сам неоднократно убеждался за долгие годы практики. Сейчас он полностью себя контролировал – он знал, что речь его тверда, а жесты уверенны. В отличие от господина графа, который раскраснелся и, блестя глазами, порывался начать рассказ об особенностях ловли местной птицы.
Посол шутливо отмахнулся от соседа, снова принявшегося рассуждать о своём, и улыбнулся хозяину.
– У вас прекрасные угодья для охоты, дорогой граф. Я бы на вашем месте не вылезал из леса, гоняясь за дичью.
– А какие у нас кабаны, - покачиваясь, сказал спутник посла и удобно устроился щекой на салфетке.
– Должно быть, довольно скучно сидеть здесь, не видя свежего воздуха,– продолжил тот свою мысль.
– Вынужден признать, что тут вы правы, господин виконт, - кивнул граф Ноэль.
И, внезапно поднявшись, повернулся, поведя рукой в сторону появившегося у стола молодого человека в простом камзоле:
– Позвольте вам представить моего господина. Его величество Леонел д”Эксент.
И склонил голову.
Посол застыл. Улыбка примёрзла у него на лице. Его спутник перестал сопеть. Внезапно расширившимся зрением посол заметил, как кожа на его лысине пошла волнами.
– Не вставайте, господа, - молодой человек опустился в почтительно подвинутое графом кресло. Помолчал, глядя на вытянутое лицо посла и его побагровевшего спутника, отлепившегося от стола. И сказал негромко:
– Думаю, нам с вами стоит о многом поговорить.
Охрана посольской кареты, разместив лошадей, отправилась вслед за приветливым конюхом в сторону кухонь. Устроенные с удобствами кони уже отдыхали в своих стойлах. Человек со щеголеватой бородкой, не пошедший за начальником охраны и остальными, последний раз огладил гладкую шкуру своего серого. Он не любил перетруждать себя, но заботу о лошади не доверял никому. Те, кто его хорошо знал, уверяли, что своего коня он любит гораздо больше людей.
Наклоняясь, осмотрел серого, кивнул:
– Ну, кажется, всё.
– А где твой буланый? Или ты решил сменить масть?
Человек резко обернулся. Барон, улыбаясь, смотрел на него. Тот попятился.
– Тайс? – и, приходя в себя, сказал, кривя побелевшие губы: - А мы уже тебя похоронили.
– Значит, долго буду жить, – барон не двигался с места, рассматривая собеседника. – А ты стареешь, Молль.
Человек, названный Моллем, пугливо оглянулся:
– Теперь меня называют Мерк.
Барон улыбнулся ещё шире, так, что стало видно, что у него не хватает пары коренных зубов.
– Думаю, тебе придётся меня выслушать, если ты хочешь и дальше так называться, дорогой мой бывший друг.
Когда барон вместе с Мерком вышли из двери конюшни, они постояли ещё немного, обменявшись несколькими негромкими словами. Потом Мерк повернул в сторону служб, следуя на запах кухни, а барон, поглядев немного ему вслед, тихонько посвистал сквозь зубы. От стены конюшни отлепился капрал, выйдя из тени, и тоже прищурился вслед уходившему.
– Охота вам возиться с такими типчиками, - сказал он. – У него на лице написано – мать родную продаст.
– Я всегда знал, что ты гораздо умнее, чем кажешься, Рой, - ответил барон.
Тот хмыкнул:
– Ну, вам-то он тоже не по вкусу, ваша милость. – И добавил: - Можно, конечно, назвать купчишку выжигой, можно бабёнку – шлюхой. Но чтобы мужика назвали молью – такого я раньше не слышал.
Послов со всей возможной любезностью проводили в выделенные им комнаты. Леонел, глубоко вздохнув, откинулся в кресле, покусывая губу и хмуря брови. Ноэль не решался нарушить молчание, наблюдая за ним. Наконец тот сказал задумчиво:
– Дорогой граф, многое ли из того, что мы обсудили, дошло до их голов?
– Мой дядя всегда говорил – делай как должно, и будь что будет, - ответил граф.
– Ваш дядюшка Симон был незаурядный человек. Но мы сейчас не можем себе позволить ошибиться.
Ноэль посмотрел на него, покрутил головой. Улыбнулся.
– Я помню, как мы развлекались, кажется, совсем недавно, передразнивая наших дядей и прочих солидных родичей. Их манеры казались нам похожими на павлиньи, а походка – такой же важной, как у гусей на птичьем дворе.
– Помню. Кажется, твой покойный отец велел тебя посечь, когда ты подслушал под дверью разговор двух важных господ, а потом изображал их перед всем двором.
– Ну, тут вы были первым. Только никто вас не решался посечь. Ваш батюшка всегда был так занят государственными делами… - Ноэль осёкся, смутившись.
– Ничего, дорогой друг, - печально сказал Леонел. – Я был не слишком почтительным сыном, и многое упустил. Зато теперь я ничем не отличаюсь от тех, кого мы так весело дразнили.
– Это наш любезный барон на вас так действует. Когда он заходит в комнату, мне самому хочется встать и доложить о состоянии наших дел.
– Не стоит обижаться на барона, - ответил его величество, - он делает это ради нас.
– Да, - сказал задумчиво граф, - но только уж слишком усердно. Боюсь, он скоро всех нас здесь выстроит.
– Не бойтесь, дорогой друг, - решительно ответил Леонел, вставая из кресла, и направляясь к выходу, - до этого дело не дойдёт.
В затихшей крепости громко стрекотали влюблённые сверчки. В сонной темноте наступившего позднего вечера осторожный перестук маленьких ножек, обутых в кожаные туфельки, был еле слышен. Тихонько приоткрылась заботливо смазанная дверь, и девушку подхватили, обнимая, крепкие мужские руки.
– Почему ты так долго? – нетерпеливо распуская завязки на её платье, спросил любовник.
– Никак не могла уйти, - задыхаясь, проводя маленькими ладошками по его шее, ответила она.
– Я представлял, что ты там не одна, - глухо сказал он, поднимая её и относя на постель.
– Не думай об этом, - и она поцелуем заставила его умолкнуть.
Когда маленькое окошко из густо-синего стало серым, девушка решительно отвела руки любовника, встала, оправляя спутавшиеся густые волосы и зачёсывая их назад заранее припасённым гребешком. Он приподнялся на локте, глядя, как она одевается.