Круги ужаса(Новеллы)
Шрифт:
От кого-то Билл узнал, что я живу в районе Ганновера, и надеялся найти у меня убежище до тех времен, пока ему не удастся добраться до границы или иностранного порта. Он пустился в путь по мрачным ганноверским землям, обходя деревни и большие дороги, ночуя в лесу и живя мелкими кражами. Однажды он услышал лошадиный топот и, опасаясь погони, спрятался на заброшенном кладбище с церквушкой в руинах. Он рухнул в грязь и забился под кусты, не имея сил подняться.
Утром, дрожа от лихорадки, Билл решился покинуть убежище. Выбравшись из-за старых могильных плит, он увидел на одной из них человека, сидящего на корточках и пьющего из фляжки в соломенной плетенке.
— Не хотите?
Кокспур ужасно страдал от жажды; он кивнул и припал к горлышку.
Напиток был вкусным и холодным.
Человек, укутанный в широкий плащ из серого драпа, и с неказистой шляпой на голове, выглядел недовольным.
— Пейте! — приказал незнакомец, и Билл не осмелился перечить. Он ощутил, что лихорадка покинула его измученное тело, и решил, что его спас приятный напиток.
— Хотите заработать талер? — вдруг спросил человек.
— Та…алер? — протянул Кокспур, пораженный внезапным предложением.
— Даже два или три? Если да, то идите до свекольного поля и затем следуйте по речке вверх по течению.
— Речка это Иннерсте? — спросил Билл.
— А городок, куда вы придете, называется Хильдесхайм. Теперь дайте мне подумать и выкурите свою трубку.
— У меня нет табака. Хотя можно использовать и сухие листья.
Вместо ответа человек бросил ему кисет с крупно нарезанным золотистым табаком.
— Замечательно! — вздохнул Кокспур. — Уже давно я не испытывал такого наслаждения.
Незнакомец сидел, погрузившись в глубокую думу. Из-под его опухших полуприкрытых век едва сочился тяжелый взгляд, и от него Кокспуру было не по себе.
«Вино у него отличное, табак превосходный, а денежки будет приятно взять, хотя сам человек… не очень располагает к себе».
Наконец человек пожал плечами, сунул фляжку в карман и протянул Кокспуру несколько серебряных монет.
— Здесь пять талеров, а не три! — воскликнул последний.
— Ну и что! Берите их. Вам предстоит довольно простая работа, хотя и сопряженная с риском. После Брюнненплац вы отыщете улицу Ферроньер. Дом по названию Сторкхаус легко найти по каменному гербу над дверью и двум журавлям по бокам. Постучите или позвоните; вам откроют, передадите этот ключ открывшему.
— Слишком мало за пять талеров… А риск?
Человек в замешательстве скривился.
— Ах да!.. Весьма возможно, тот, кто вам откроет, будет держать за спиной остро наточенный топор. Постарайтесь опередить его. Вот вам ключ.
Он протянул Биллу странно изукрашенный медный ключ.
— Тяжелый, — сказал Кокспур. — Замок, должно быть, очень сложный.
— А как же!.. — воскликнул незнакомец со странным смешком.
Кокспура поразило, с какой быстротой его собеседник исчез среди могильных плит.
— Пять талеров. Я разбогател на несколько дней.
И тут же принялся обдумывать меню обеда в ближайшей таверне — капустный суп, жареная колбаса, паштет из говяжьего филея, а на десерт пирожное со свекольным сиропом. Билл явился в Хильдесхайм только через день, поскольку не смог переварить пирожное со свекольным сиропом.
Было унылое воскресенье, тяжелое и враждебное ко всему, что не пряталось за запертыми дверьми домов.
Дождя не было, но Кокспуру казалось, что он слышит рев ливня, обрушивающегося на мостовую. Только завернув за угол улицы Юнгферстиг, он понял, откуда доносился шум. Четыре бронзовых грифона на Брюненплац извергали потоки воды в бассейн из черного мрамора.
Улица Ферроньер и Сторкхаус должны были быть по соседству, и Билл, вспомнив о заточенном топоре, хотел было выпить стакан серого вина, чтобы придать себе храбрости. Но закон воскресенья держал двери кабаков закрытыми надежнее, чем замки и засовы.
«Чем быстрее сделаю работу и покончу с риском, тем быстрее смогу заняться собственными делами».
Угрюмая и безлюдная улица Ферроньер тянулась вдаль, а два журавля по бокам герба Сторкхауса меланхолично разглядывали невидимых лягушек.
Ручка звонка покачивалась, как маятник. Кокспур дернул за нее и расслышал позвякивание колокольчика.
Быстро открылось и захлопнулось окошечко в двери.
Но даже в эту секунду Биллу удалось увидеть, сколь ужасный взгляд метнул в него огромный глаз с блестящим как эмаль белком.
— Меня предупредили, — пробормотал он, сжимая в левой руке медный ключ, а в правой — рукоятку морского ножа с длинным прямым лезвием.
Дверь бесшумно распахнулась.
Здесь Билл Кокспур надолго замолк, чтобы выпить и вновь наполнить стакан. Лоб его покрылся бисеринками пота, и он дважды пробормотал:
— Только теперь все начинается…
Мне было трудно уследить за его мыслью, а особенно передать его чувства, настолько далеки они были от обычных.
Что-то невероятно могучее втащило его внутрь дома. Он увидел, как в воздух взметнулся топор, но его нож оказался быстрее. Существо, как водопад, обрушилось на пол, потом смешно забулькало.
«Некто», открывший ему дверь и поднявший топор, лежал на плитках пола, быстро теряя остатки жизни. По словам Билла, это был отвратительный бледный пузырь, в котором сидел всаженный по рукоятку нож. Существо теряло человеческие очертания и вскоре превратилось в подобие дрожжевого теста, убежавшее из квашни. Только огромные белые глаза не изменились, и Биллу даже захотелось их выколоть.
Несколько минут он стоял на месте и переводил дыхание. Он не знал, что делать дальше. Наконец опомнился.
— Я не могу передать ключ этой дохлятине, но свои пять талеров заработал честно, — пробормотал он.
Тут Кокспур вспомнил, что у него осталось всего два талера и что вскоре снова придется искать средства к существованию.
Он стоял в обширной темной прихожей, напротив него на верхние этажи вела спиральная лестница.
— В таком камбузе наверняка есть, что взять.
И поскольку Билл по-прежнему держал в руке медный ключ, он решил, что ключ должен открывать какую-нибудь дверь, за которой лежит что-то прибыльное.