Круги ужаса(Новеллы)
Шрифт:
Мертвая тишина означала, что в доме никого нет, а потому он без опасений приступил к поискам.
Его ждало огромное разочарование. Он увидел множество абсолютно пустых комнат и чуланов, не найдя, по его выражению, даже ржавого гвоздя, чтобы почесать задницу.
Почему, когда он возвращался в прихожую, ему на память пришла глупая песенка, которую он слышал в Бремерсхавене?
Маленький ключик… Маленький ключик… Девица в пышной юбке распевала ее, сопровождая недвусмысленными жестами: Маленькому
— Ключ. У меня в руках большой ключ, а где замок? Ведь он должен открывать его, иначе зачем мне дали пять талеров, чтобы принести сюда с риском для жизни? — бормотал Билл, сбегая вниз по ступеням спиральной лестницы.
Он внимательно оглядел прихожую, которой посвятил меньше времени из-за тестообразного трупа, на который ему было неприятно смотреть.
При жидком дневном свете он заметил массивную дубовую дверь, почти сливавшуюся со стеной.
Замочная скважина сначала показалась ему огромным тараканом, и он уже хотел его прихлопнуть, когда сообразил, что это.
Ключ скользнул как в масле; дверь распахнулась, и Билл отпрыгнул назад.
Кислый запах разложения и блевотины обжег ему ноздри.
То, что он увидел в скупом свете дня, было странным и не вызывало желания войти. Это был чулан, похожий не на помещение, а на внутренность странного цилиндра. Стены походили на стены только своей протяженностью — они были обтянуты кожей с огромными складками и провалами.
Биллу надо было привыкнуть к свету, чтобы заметить, что стены сотрясались от конвульсий и словно ползали на месте. Вдоль складок сочилась жидкость, потом она потекла рекой. Запах блевотины становился все явственней.
— Какая погань… — начал было Билл.
Он не успел окончить фразу. Стенки с отвратительным клекотом содрогнулись и выбросили на пол прихожей кучу отходов. Дверь с треском затворилась.
Рухнув на нижнюю ступеньку лестницы, Кокспур переводил взгляд с трупа с бело-эмалевыми глазами на выброшенные таинственной комнатой останки — берцовые кости, ребра, позвонки. Билл расхохотался и произнес строку, заученную еще в школе:
Что-то круглое большое подкатилось к нему.У его ног лежал череп.
В этом месте рассказа Билл Кокспур принялся говорить о «духе дома», и я плохо понял его.
— Пора ставить паруса, — сказал он сам себе, очнувшись от оцепенения.
Он с трудом встал, направился к выходной двери и вдруг застыл на месте.
Он не мог сказать, почему медлил с бегством, почему повернулся к трупу и с усмешкой пнул его.
— Палач превратился в могильщика!
Он прочел эту строку в одном романе ужасов, полном преступлений и призраков. Он подтащил мертвеца к двери в глубине прихожей, открыл ее и швырнул труп внутрь чулана.
— Жри, ты не знаешь, кто сожрет тебя.
Он прокричал эти давно забытые слова, которые произносила мать, потчуя его скудной пищей.
За
— Словно кто-то месит тесто для пудинга! — захохотал Билл. Он вдруг мысленно увидел кока, месящего ржаную муку с топленым салом.
Потом повернулся к двери и крикнул:
— Силы ада!.. Там кто-то ест!
В ответ на это восклицание Фальстафа из кукольного театра, которым он наслаждался в детстве, послышался смех из глубин таинственного жилища, и Билл подпрыгнул от внезапного металлического звона — с лестницы покатились монеты и рассыпались у его ног.
Серебряные талеры, золотые соверены.
— Я есть то, что есть, но плачу за оказанные мне услуги.
В старой сказке кормилицы эти слова произносил нечистый дух, обитавший в развалинах древнего замка. Но почему Билл вспомнил их, почему они звучали четко и ясно, словно он услышал их одновременно со звоном денежного дождя? Дом разговаривал с ним образами из его прошлого.
— …Пройдите в гостиную, — сказал паук мухе.
Когда-то эта басня очень нравилась Биллу. Он вспомнил ее и прошептал:
— Я был мухой, но прикончил паука… Однако речь идет о гостиной.
Он отыскал ее — комната была прекрасно обставлена. Раньше она служила «пауку», но Билл не заметил ее во время первого осмотра.
Теперь он понял, что столь странным способом с ним пытался общаться дом, а вернее, «дух» дома. Но не был уверен в этом, пока однажды бродяга…
В комнате, которую занял Билл, по-прежнему называя ее гостиной, Билл нашел ключ от входной двери, а потому решил временно поселиться в Сторкхаусе. Он выходил из дома только по вечерам, ел на постоялом дворе у крепостных стен; он буквально пировал, поскольку мог ни в чем себе не отказывать после благодатного денежного ливня.
— Полное брюхо презирает голодный желудок.
Черт подери, он услышал слова священника-оратора из Гайд-парка в момент, когда доедал паштет из куропатки.
«Дух дома выражает недовольство», — сказал он сам себе. И вернулся в Сторкхаус с огромной говяжьей ногой.
Комната выбросила ее, как кости в прошлый раз.
— Когда не любишь что-то, требуешь другое…
Так говорила его мачеха, бросая ему в лицо кашу, которую он отказывался есть. Дом не любил такую пищу и просил иную; он сообщал об этом своему гостю…
Однажды вечером, когда Билл возвращался с постоялого двора и собирался уже войти в Сторхаус, его дернули за плечо. Какой-то бродяга с гнусной рожей размахивал обломком оглобли, требуя жизнь или кошелек. Билл никогда не расставался с ножом, и бродяга едва ли сообразил, что с ним случилось.
— Опять у меня на руках дохлятина, — проворчал Билл.
И тут же принялся напевать на мотив вальса И не забудь про меня, который слышал в раннем детстве.
Ворчащая комната приняла труп ночного вора, а по спиральной лестнице снова скатился дождь золотых монет.