Круги ужаса(Новеллы)
Шрифт:
— Ха-ха! — ухмыльнулся господин Волдерс.
— Что смешного? — обиделся Тиест, которому не понравилась издевка собутыльника.
— Молчу, вернее, пока молчу.
— Выкладывай?
— Впрочем, слушай, Тиест, — с показным сочувствием произнес господин Волдерс. — Ваша жена сошлась с Тоном Босмансом, и они с большим прибытком содержат кабачок «Зеленая бутылка» на Канальной улице.
— Так-так! — воскликнул Тиест де Вильдеман. — Вот, значит, как обстоят дела?
И заказал бутыль доброй голландской можжевеловки. Расстались они поздним вечером. Тиест с мешком
— Клянусь серебряными галунами фуражки, там сегодня будет большая разборка, — философски изрек господин Волдерс, — но это не мое дело.
И отправился в подвальный кабинет на складе составлять протокол на некого Тиеста де Вильдемана, обвиняя моряка в контрабанде антильского попугая и неуплате двенадцати франков пошлины таможенной службе.
Утром по городу разнеслась страшная весть.
— Слышали? Тон Босманс и жена Тиеста де Вильдемана расплатились за содеяное. Боже, «Зеленая бутылка» за ночь стала красной! Бойня, да и только! А Тиеста поймали на набережной Пеердемеерш — он сошел с ума и кричал: «Это не я… Это попугай… Говорю вам, это попугай!»
Когда полицейские вошли в помещение, то вместо Тона Босманса и его сожительницы увидели кровавое месиво. На стойке стояла клетка из железного дерева — попугай невозмутимо заканчивал завтрак, доедая четвертинку апельсина.
Но стоило полицейским взять клетку в руки, как он завопил изо всех сил:
— Любовь!.. Это — любовь!..
На углу Канальной улицы, в глубине сада с кустами ранней сирени, припущенными зеленью, прятался дом мадемуазель Сильвии Бонвуазен, высокой и чернявой женщины, походившей на закутанную в ткань огромную булавку. Она и купила клетку с попугаем за сто су на аукционе таможни, а господин Волдерс, умело помешавший честным торгам, получил в подарок коробку с дюжиной сигар.
После тщетных попыток женить на себе члена Церковного Совета, разорившегося шляпника и коротышку-глашатая, объявлявшего о приливах, мадемуазель Сильвия Бонвуазен дала зарок навсегда остаться в девах.
И когда на следующий день после воцарения в доме попугай принялся повторять глупый рефрен: «Любовь!.. Это — любовь!..», хозяйка возмутилась и попыталась заткнуть ему глотку.
Но попугай разорался пуще прежнего.
Разозлившись, Сильвия просунула в клетку руку, чтобы удавить болтливую птицу.
Каниве не обладает ни мягкостью жако, ни наглой крикливостью ара, ни показной яростью гвинейского попугайчика. Он зол и крепок и, как Давид из мира пернатых, готов сражаться с Голиафом.
Ударом клюва он сломал безымянный палец на левой руке мадемуазель Бонвуазен.
Хозяйка захлопнула дверцу, забинтовала палец и прониклась уважением к храброй птице.
Вскоре она привыкла к странным призывам говорящего попугая: «Любовь!.. Это — любовь!..»
Тем более что в голосе птицы появились странные нежные интонации.
— Хотелось бы знать… — часто начинала Сильвия, но не осмеливалась закончить мысль.
Мадемуазель была начитанной женщиной;
Она начала верить в переселение душ.
Однажды вечером, когда лампа рассеивала по комнате розовый свет, мадемуазель приблизилась к клетке и прошептала:
— Я… вас… люблю…
Каниве скосил на нее громадный круглый глаз, в котором сверкали зеленые огоньки.
— Я… вас… люблю…
Птица нахохлилась и хрипло выдавила:
— Я… вас…
Часом позже попугай без всякого приглашения вдруг сообщил:
— Я… вас… люблю…
— Боже! — вскричала мадемуазель Сильвия.
Так с ней еще никто не разговаривал.
Отныне каждый вечер мадемуазель Бонвуазен беседовала с попугаем о любви.
Но око ада никогда не дремлет — старая дева свела знакомство с Константеном Ханнедушем, священником-расстригой, бесчестным, отвратительным существом, бабником и попрошайкой, который брался отслужить черную мессу за пятнадцать су.
Однажды в полночь он дал ей взглянуть на стеклянный шар, наполовину прикрытый черной тканью. Она увидела в нем лицо мужчины.
— Красив, как Люцифер, — произнес Ханнедуш. — Пожертвуйте три золотых монеты, и я открою вам его имя. Мартен Каниве (мошенник жадно схватил желтяки). Пожертвуйте еще три, и я соединю вас в браке. Этот человек — воплощение вашего попугая.
Старая дева согласилась, сходя с ума от неразделенной любви к существу, которое однажды произнесло и ежедневно повторяло: «Я вас люблю!»
В ближайшую ненастную ночь Константен Ханнедуш назначил старой деве свидание на паперти церкви Святого Иакова, попросив захватить попугая.
Она принесла клетку с птицей, накрытую черной материей, чтобы предохранить попугая от ветра и ливня.
Расстрига взломал дверь колокольни, провел Сильвию через темную церковь, где рубином сверкал глазок лампадки, велел ей преклонить колени перед алтарем и зажег свечу из черного воска.
— Хотите ли вы взять в мужья Мартена Каниве?
— Да, — с трудом выдавила несчастная, потеряв от нежности и ужаса разум.
Как ни странно, но птица на тот же вопрос выкрикнула:
— Да!
— Соединяю вас в браке! — объявил Ханнедуш и надел одно крохотное золотое колечко на лапку попугая, а другое — на поврежденный палец мадемуазель Бонвуазен.
В тот же миг красное зарево осветило церковь — из чаши со святой водой взметнулось высокое пламя. Ханнедуш с криком убежал, а мадемуазель Сильвия с попугаем неведомым образом очутилась дома.
— Муж мой… Муж мой… — икала она.
В прекрасном господском доме, расположенном в благородном и мужественном городе Генте, проживает почти столетний врач, принимавший необычные роды пятидесятилетней женщины. У нее родился уродец с головой и клювом попугая, а его бесформенные конечности заканчивались когтями хищника.