Круги ужаса(Новеллы)
Шрифт:
Чудовище хрипело и издавало ужасающие вопли, больше похожие на рев хищника, чем на плач новорожденного. Врачи, считая, что существо не жилец на белом свете, велели тут же окрестить его.
Но едва святая вода коснулась бесформенной головки, чудище скрючилось, взревело и испустило дух.
Врачи без промедления сунули трупик в бутыль с формалином, намереваясь сохранить удивительный экземпляр для потомства.
Увы!.. Они не ведали о тайне, окружавшей эту невероятную историю! Раствор вспыхнул, бутыль взорвалась, как бомба, ранив присутствующих, а синее
Мать выжила, но разучилась говорить. Она навсегда лишилась разума.
Как-то ночью она исчезла, и никто не знал, что с ней сталось.
Звали безумную старуху Сильвия Бонвуазен.
Народ приписал отцовство вероотступнику Ханнедушу, хотя спустя несколько дней после святотатственного бракосочетания труп негодяя нашли на пустыре Пеедермеерша — лицо его было изодрано в клочья…
— Словно его исклевали птицы, — сказал полицейский.
Господин Каниве закончил рассказ.
Он уже не походил на гигантского попугая и постепенно принимал человеческий облик.
Но Кот Мурр вдруг спрыгнул с моих колен, схватил существо и свернул ему шею.
В пламени свечей закружились окровавленные перья. Из тьмы высунулась чья-то рука, схватила взъерошенный труп птицы и бросила в очаг.
Мертвая плоть с треском сгорела, распространяя жуткую вонь.
Рассказывает аббатиса
Чей-то голос воскликнул:
— Вам слово, аббатиса!
На фоне красного пламени очага мелькнул силуэт женщины — до сих пор она стояла на очажном тагане.
Я удивился, увидев существо женского пола, хотя добряк Чосер допустил женщин в компанию набожных паломников. Когда она приблизилась к канделябру, я увидел одутловатое задумчивое лицо. Женщина была одета в бумазейное платье с небольшим кружевным воротничком, волосы ее скрывала аккуратная шапочка.
Гостья вскинула удлиненное запястье с невероятно острыми ногтями на пальцах к волосам и сообщила:
— На самом деле, я имею право на квадратную шапочку… Вы вскоре сами убедитесь в этом!
— К черту ученых женщин! — вскричал чей-то голос во мраке.
— Вам повезло, что не встретились мне на пути, — ухмыльнулась женщина, и взгляд ее мгновенно стал жестоким, — в те времена, когда площадь Тайберн была самым страшным местом в Лондоне.
Мурр весь сжался, и по его загривку пробежала дрожь. Он тихо прорычал:
— Призрак… Призрак…
— Я родилась в Эппинг-форест, где родители с трудом зарабатывали на жизнь, изготовляя древесный уголь. Знания я добыла в трудном учении, а также с помощью таинственного растения фунарии, что произрастает на месте потухших угольных ям.
В возрасте двадцати лет я вызнала все секреты этой рожденной от огня травки и прослыла в крае целительницей. Я не любила лечить, ибо равнодушна к страданиям человеческим, но больные щедро платили за советы и лекарства. Собрала достаточно денег, чтобы осесть в Лондоне, купила роскошный дом на углу Спайт-стрит в непосредственной близости от площади Тайберн, на которой то возводили эшафот или виселицу, то устанавливали колесо или дыбу, то складывали костер.
Я могла, глядя из окон, наслаждаться последними муками людей, коих королевский суд отправлял на позорную смерть.
Поскольку один и тот же ритуал кровавых празднеств навевал скуку, я с помощью чудодейственной травки нашла иные способы развлечения.
Тайберн
В мае месяце 1601 года лондонский палач по имени Беснэч соорудил высокий эшафот, украсив его дорогой красной тканью с золотой бахромой — предстояла казнь знатной персоны.
Персона прибыла в сопровождении шести вооруженных солдат и двух священников. Ею оказалась девушка с длинными и пушистыми светлыми волосами, заплетенными в косы; тело красавицы облегала белая туника из чистого льна, а, по привилегии, ей оставили на ногах обувь из тонко выделанной кожи. Священнослужители расстались с ней у подножия эшафота, а вверх по крутой лестнице, покрытой алой шерстяной тканью, ее сопроводили только два стражника. Потом солдаты поспешно спустились вниз и заняли место в тени эшафота.
Хью Беснэч, палач, усадил девушку на скамеечку с мягкой подушечкой из красного шелка и застыл в ожидании.
Толпа начала роптать, ибо ей не терпелось насладиться мучениями красотки. Я не знала, какое преступление она совершила. Впрочем, меня это не интересовало.
Наконец, короткий призыв трубы возвестил о прибытии человека, которого ждали. То был судья Хандрингэм — ему вменялось зачитывание приговора и утверждение порядка казни.
Я ненавидела тщеславного судебного чиновника, похожего на уродливого и жирного енота. Он, прихрамывая, подошел к осужденной и помахал пергаментом, который держал в руке, перед ее лицом.
Поступок возмутил меня своей бестактностью.
Беснэч рассмеялся, также нарушив правила приличия и гражданский долг.
Не знаю, что провозглашал судья, водя пальцем по строкам на пергаменте, но приговор, несомненно, содержал ужасные вещи, ибо девушка принялась испускать жалобные стоны и ломать от отчаяния руки.
Увидев, что Беснэч протянул руку к сумке из красной кожи, висящей у него на поясе, я поняла, что он собирается извлечь стальные инструменты, предназначенные для сдирания кожи с лица жертвы.