Круглая Радуга
Шрифт:
Остроумная Выходка
Ичизо выходит из хижины, видит Такеши в бочке под какими-то пальмовыми листьями принимает ванну и напевает «Ду-ду-ду, ду-ду», выдавая какую-то мелодию като через нос—Ичико взвизгивает, бежит обратно, возвращается с Японским пулемётом Хочкис, Модель 92, начинает устанавливать его, выпучив глаза и кряхча как в джиу-джитсу. И вот, когда он вставил ленту пулемёта, готовый изрешетить Такеши в корыте,
ТАКЕШИ: Погоди, погоди! Что это всё?
ИЧИЗО: О, это ты! Я думал это Генерал Макартур в своей шлюпке.
Интересное оружие, Хочкис этот. Появляется у многих национальностей и умудряется этнически вписаться повсюду. Американские Хочкисы это те, что косили безоружных Индейцев у Вундед-Ни. С другой стороны пикантные 8 мм Французский Хочкис, когда строчит, выдаёт хо-хо-хо-хо, немного в нос и с галантностью кинозвезды. Что до нашего кузена Джона Буля, множество Британских Хочкисов тяжеловесов были либо частным образом проданы после Первой Мировой Войны, или сожжены огнемётами. Эти расплавленные пулемёты выныривают иногда в самых странных местах. Пират Прентис видел один в 1936, в Челси во время своей экскурсии со Скорпией Мосмун в дом Джеймса Челло, короля клоунов Богемии—но из королей помельче, из ветви склонной к тем гадким наследственным болезням: идиотизм в семье, сексуальные особенности оказывающиеся на виду публики в самые неподходящие моменты (голый член болтающийся из мусорного ящика одним лезвие-чистым, дождём промытым утром, в переулке на заводской окраине, который вот-вот затопит толпа разгневанных рабочих в просторных кепках с пуговкой на макушке, с метровыми гаечными ключами в руках, монтировками, кусками цепи и, нате вам, голожопый Принц Короны Порфирио с гигантским нимбом алюминиевой стружки на голове, рот накрашен чёрной смазкой, мягкие ягодицы поёживаются от холодных отбросов, выбирает стальные занозы, что колют так изысканно, глаза страстные и чёрные как и его губы, но о боже это что, о какая неловкость, вот они вываливают из-за угла, он чует чернь даже отсюда, тогда как они не знают как быть с Порфирио—колонна останавливается в замешательстве пока они, эти недоделанные революционеры, затевают спор может данное явление отвлекающая падлянка подброшенная Управлением или же он вправду Декадентская Аристократия и его надо обменять на выкуп, а если да то за сколько… Между тем на крышах, из кирпича и жестяных дверей, начинают появляться коричневые Правительственные войска вооружённые Британскими Хочкисами из тех, что не были расплавлены, но скуплены пулемётными дельцами и перепроданы малозначительным правительствам по всему миру). Возможно, то было памяткой о Принце Короны Порфирио в тот день массового расстрела, что Джеймс Челло держал расплавленный Хочкис у себя в гостиной— или же очередной полёт гротескности со стороны милого Джеймса, знаете ли, он так далёк от всего такого...
Начистоту, Мужчина-с-Мужчиной
—Сынок, вот всё думаю про эти, э, «болтики-винтики», которыми вы, ребятня, так увлеклись. Это типа как колоться электричеством в голову, ха-ха?
—Волны, Пап. Не просто так электричество. Оно для тупых.
—Да, э, волны. «Волны с помехами», верно? Ха-ха. А скажи мне, сынок, на что оно похоже? Я вроде как наркоман был ’сю сво’ жизнь, а и—
—О Пап. Блин. Это не как наркотик вовсе!
—Ну мы отправлялись в очень классные «улёты в отпуск» как мы их тогда называли, в здорово «крученные» места они нас доставляли, фактически—
—Но вы всегда возвращались, нет?
—Что?
—Имею ввиду, всегда знали что это будет тут, когда вернётесь, всё так же, в точности такое же, верно?
—Ну, ха-ха, догадайся, почему мы называли их «улёты в отпуск», сынок! Потому что ты всегда прилетал обратно в старый Реалленд, не так ли.
—Ты уж точно возвращался.
—Послушай, Тайрон, ты не знаешь какая это опасная херня. Допустим, однажды ты просто втыкаешь и отправляешься и тебе уже никогда не вернуться? А?
—Хо, хо! Хотел бы я! О чём, по-твоему, мечтает каждый электросдвинутый? Вот ты отсталый! А и кто грит это только мечта, а? А м-может она существует. Может есть такая Машина, что заберёт нас, заберёт полностью, высосет нас через электроды из черепа и прям в Машину и живи там вечно с другими душами, что она уже набрала. Она могла бы сама решать кого высосать, а и когда. Наркотик никогда не давал тебе бессмертие. Ты долж’ был возвращаться, каждый раз, в умирающий кусок вонючего мяса! Но Мы можем жить всегда в чистом, честном, освобождённом Электромире—
—Блядь, дождался я сыночка двойную Деву...
Некоторые Характеристики Imipolex G
ImipolexG является первым пластиком действительно способным к эректильности. При соответствующем стимулировании, в цепочках возникают перекрёстные связи, от которых молекула твердеет с повышением межмолекулярного притяжения так, что этот Особый Полимер выходит далеко за фазовые диаграммы, от вялой резиновой аморфности до удивительно совершенной тесселяции, твёрдости, блестящей прозрачности, высокой устойчивости к изменениям температуры, погоды, к вакууму, любым сотрясениям (медленно мерцает в Пустоте. Серебро и чернота. Искривлённые отражения звёзд проплывают поперёк, во всю длину, круг за кругом по меридианам столь же чётким, как меридианы иглоукалывания. Да и что такое звёзды, если не точки в теле Бога, куда мы вонзаем оздоровительные иглы нашего ужаса и страстного желания? Тени костей и протоков создания—истекающего, раненого, облучённо белого—примешиваются к нему. Он вмешан в кости с протоками, его собственную форму определяет то, как Эрекции Пластика предстоит продолжиться: где-то быстрее, а где-то медленнее, где-то болезненно, а где-то скользко-прохладно… следует ли зонам обмениваться характеристиками твёрдости и блистания, следует ли позволить некоторым зонам протекать поверхностно с тем, чтобы движение было лаской, а где-то оркестровать неожиданные прерывистости—удары, выкручивания—посреди этих более ласкающих моментов).
Очевидно, стимулу следует быть электронным. Альтернативы подачи сигналов пластиковой поверхности оказались ограниченными:
(а) тонкая матрица проводов, образующая довольно плотную систему координат на Imipolectic Поверхности, посредством которой эрективность и другие команды могут быть посланы в зоны довольно специфические, скажем до 1/2 см2;
(b) лучевая сканирующая система—или несколько—аналогичная хорошо известному видео электронному потоку, модулируемая сетками и отклоняющими платами расположенными, по мере необходимости, на Поверхности (или даже под внешним слоем Imipolex’а, и до самого интерфейса с тем, Что находится в самом основании, Что было введено или Что фактически нарастило себе покров из Imipolex G, смотря какой ереси вы придерживаетесь. Нам нет нужды долго останавливаться на Первичной Проблеме, а именно, что всё, под плёнкой пластика, пребывает в Области Неопределённости, разве что подчеркнуть для начинающих студентов, которые могут испытывать склонность к Schw"armerei, что термины относящиеся к Под-Imipolexности, такие как «Сердцевина» или «Центр Внутренней Энергии» имеет, за пределами теоретическими, не больше реальности как «Сверхзвуковая Область» или «Центр Притяжения» в других областях Науки ).
(с) альтернативно, проекция, на Поверхность, какого-либо электронного «образа», аналогично кинематографии. Это потребует как минимум три проектора, а возможно больше. Точность определения сколько именно окутано иным порядком неопределённости: так называемое Отношение Недетерминированности Отйийумбу («Вероятное функциональное деранжирование r производное от физической модификации r (x,y,z) прямо пропорционально наибольшей степени p от под-imipolectic деранжирования б, р не обязательно должно являеться целым числом и определяется эмпирически»), где нижний индекс R стоит за Rakete, и Б за Блисеро.
* * * * * * *
Тем временем, Чичерин счёл нужным бросить доводящую до смегмы слежку за Аргентинскими анархистами. Лягавый, он же Николай Рипов из Комиссариата Шпионской Деятельности, нагрянул и подбирается всё ближе. Верный Джабаев, от ужаса или отвращения, сорвался по крыжовным болотам в долгий запой с парой местных ханыг, и может вообще не вернуться. По слухам, он нынче колесит по Зоне в краденом прикиде Американских Спец-Служб, выдавая себя за Френка Синатру. Явившись в город, находит кабак и заводится петь на тротуаре, глазом не моргнёшь, вокруг уже толпа, подростковые красотки, любая не дешевле $65 и цена оправдана, валятся в эпилепсоподобных припадках беззаветными кучами из вязаных жгутов, вискозных складок и аппликаций рождественской ёлки. Годится. Непременно раскрутится на бесплатную выпивку, до упаду, хлыщут Фудер и Фас в шумных сельских процессиях по песчаным улицам, куда бы ни закатились Трое Выпивох. Никому не приходит в голову спросить чего это Френк Синатра подпирается парой отпетых алкашей. Ни у кого нет и минутного сомнения, что это и впрямь Синатра. Местные знатоки обычно принимают остальных двух за команду комиков.
Покуда благородные плачут в своих ночных цепях, оруженосцы распевают. Ужасная политика Грааля их никак не касается. Песня волшебный плащ.
Чичерин понимает, что теперь он окончательно один. Что бы его ни ожидало, оно с ним сойдётся один на один.
Он чувствует, что нужно держаться на ходу, но ехать ему некуда. Теперь, слишком поздно, воспоминания о Вимпе, давнишнем V-человеке в IG Farben, находят его. Не отстают, уговаривают скрыться. Чичерин надеется завести собаку. Собака нечто идеальное, безупречная честность, по которой можно проверять собственную, день за днём, до конца. Иметь собаку было бы неплохо. Но может быть неплохо бы и альбатроса, только без проклятия при нём: милое воспоминание.
Молодой Чичерин оказался тем, кто затронул политические наркотики. Опиум для народа.
Вимпе улыбнулся в ответ. Старая-престарая улыбка, способная заморозить огонь даже в ядре Земли: «Марксистская диалектика? Это же не опиум, а?»
– Это противоядие
– Нет.– Одно из двух. Торговец наркотиками может знать всё, что случится с Чичериным и решить, что оно того не стоит—или же, в порыве величия, взять да и выложить всё молодому дурню.
– Основная проблема,– предлагает он,– всегда была в том, чтобы заставить других людей умирать за тебя. Ради чего человек отдавал бы свою жизнь? Тут религия всегда имела фору, столетиями. Религия постоянно толковала о смерти. Она применялась не столько как опиум, но как способ—заставляла людей умирать за набор определённых представлений о смерти. Извращённость, nat"urlich, но кто ты такой, чтоб осуждать? Неплохой был приёмчик покуда срабатывал. Но с тех пор как стало невозможным умирать во имя смерти, у нас имеется светская версия—твоя. Умри, чтобы помочь Истории дорасти до своей предопределённой формы. Умри, сознавая, что своим деянием ты чуть приблизишь хороший конец. Революционное самоубийство, чудесно. Но смотри: если Исторические перемены неизбежны, то почему бы и не умирать? Вацлав? Если всё равно случится, то какая разница?