Крушение мировой революции. Брестский мир, Фельштинский Юрий Георгиевич

Крушение мировой революции. Брестский мир

на обложку

Фельштинский Юрий Георгиевич

Шрифт:

Вечером 3 января ВЦИК, Петросовет и Чрезвычайная комиссия по охране Петрограда предупредили население, что «всякая попытка проникновения [...] в район Таврического дворца и Смольного, начиная с 5 января, будет энергично остановлена военной силой». Комиссия предлагала населению не участвовать в демонстрациях, митингах и уличных собраниях, «чтобы случайно не пострадать, если будет необходимо применить вооруженную силу» [77] . А на запросы о том, что будет делать советское правительство в случае возникновения антисоветских демонстраций, Бонч-Бруевич ответил: «Сначала уговаривать, потом расстреливать» [78] . Примерно то же предусматривала формальная инструкция по разгону манифестантов: «В случае неисполнения приказа обезоруживать и арестовывать. На вооруженное сопротивление отвечать беспощадным вооруженным отпором» [79] .

Всероссийское УС, с. 214; Из истории ВЧК, с. 88; Правда, 4 января 1918, №2.

Бонч-Бруевич. Избранные сочинения, т., с. 127.

Бонч-Бруевич. Созыв УС.

Правительство запретило назначенное на этот день собрание гарнизонных представителей и закрыло газету «Солдатская шинель» [80] . Кроме того, ВЦИК объявил, что всякая попытка со стороны какого бы то ни было учреждения присвоить себе те или иные функции государственной власти будет считаться контрреволюционным деянием и подавляться всеми имеющимися в распоряжении советской власти средствами, вплоть до применения вооруженной силы [81] .

Как русское крестьянство боролось за УС, с. 36.

ДСВ, т. 1, с. 323-324.

По приказу Чрезвычайного военного штаба штаб Красной гвардии мобилизовал все наличные силы и резервы. В боевую готовность были приведены Литовский, Волынский, Гренадерский, Егерский, Финляндский и другие полки петроградского гарнизона. В город прибыл сводный отряд Балтийского флота. Правда, Ленин боялся, что обычные воинские части, крестьянские по своему составу, ненадежны, так как «русский мужик может в случае чего колебнуться» [82] . Большевики поэтому распорядились «о доставке в Петроград одного из латышских полков» [83] . Кроме того, на подходах к Таврическому и Смольному расставлялись заградительные отряды, была усилена охрана государственных учреждений, патрулировались улицы, составлялись диспозиции уличных столкновений [84] . «Надежный отряд матросов» для дежурства в Таврическом дворце — команду для возможного разгона депутатов Собрания — подбирал Бонч-Бруевич лично: 200 матросов с крейсера «Аврора» и броненосца «Республика». Возглавлял отряд анархист-коммунист матрос А. Г. Железняков [85] .

АИГН, 382/5, с. 3.

Троцкий. О Ленине, с. 93. П. И. Стучка впоследствии писал, что «в охране Смольного и Таврического дворца (во время разгона Учредительного собрания) первое место занимали товарищи, отобранные латышскими стрелковыми полками» (Ленин в воспоминаниях революционеров Латвии, с. 113).

Чернов. Перед бурей, с. 256, 355.

Бонч-Бруевич. На боевых постах, с. 246-247. Бонч-Бруевич впервые познакомился с Железняковым во время усмирения пьяных матросов-анархистов броненосца «Республика» (тот был у них главным). [Бонч-Бруевич. Избранные сочинения, т. 3, гл. «Страшное в революции».] О том, что Железняков (Железняк) был «по убеждениям анархист» пишет В. Деготь в статье «Разгон Учредительного собрания и III съезд Советов», с. 132.

Теперь, когда, по выражению Подвойского, необходимо было позаботиться о «технике разгона» (Соловьев. Великий Октябрь и его противники, с. 97-98), матросы-анархисты пришлись как нельзя кстати.

В столицах большевики были хозяевами положения. В Москве и Петрограде за них голосовало в среднем 47,5% избирателей. В 80 крупных городах они получили в среднем 38% голосов. Но в крестьянских губерниях влияние большевиков было мизерным. В Поволжье, Сибири и Центрально-Черноземном районе за них голосовало 10-16% избирателей, а в каком-нибудь Нижнедевицком уезде Воронежской губернии — лишь 2,7% [86] . Это давало эсерам надежду на благополучный исход всего предприятия [87] .

Рубинштейн. Большевики и УС, с. 51, 55; Знаменский. Всероссийское УС, таблицы в конце книги.

Чернов. Перед бурей, с. 356 — 359.

Собирались ли эсеры отстаивать права Учредительного собрания вооруженной силой? Первоначально может создаться впечатление, что да. Еще во время Октябрьского переворота Чернов заявил в речи на Десятой петроградской партийной конференции, что эсеры всегда стояли за Учредительное собрание и «если кто-нибудь посягнет на него», партия вспомнит «о старых методах борьбы с насилием с теми, кто навязывает народу свою волю» [88] . 3 (17) ноября ЦК ПСР постановил «признать необходимым организацию всех живых сил страны, вооруженных и невооруженных, вокруг лозунгов: «Вся власть Учредительному собранию», «Защита Учредительного собрания всеми мерами и средствами» [89] .

Цит. по кн. Луначарский. Бывшие люди, с. 38.

Протоколы ЦК ПСР, от 3 (17) ноября 1917 г.

Однако к январю 1918 года позиция ЦК ПСР изменилась. Эсеры не хотели теперь быть причиной вооруженного столкновения, а потому предпочли попробовать мирным характером демонстраций «морально обезоружить» верные большевикам части [90] . 3 января, на заседании Лиги защиты Собрания из 210 делегатов от социалистических партий и «демократических организаций», а также представителей Путиловского и Обуховского заводов, было принято решение устроить 5 января мирную манифестацию [91] . Вооруженное выступление ЦК ПСР категорически запретил, считая его «несвоевременным и ненадежным деянием» [92] .

По существу, это был возврат к политике октябрьских дней: 3 ноября эсеровская газета «Дело народа» писала в передовой статье, что «ПСР не должна быть партией гражданской войны с правительством большевиков, так как она не борется с теми рабочими и солдатами, которые временно идут за большевиками», а «должна победить большевизм, вскрывая перед демократией всю внутреннюю ложь его».

Чернов пояснял: «Надо было морально обезоружить [...] большевиков. Для этого мы пропагандировали демонстрацию гражданского населения абсолютно безоружную, против которой было бы нелегко употреблять грубую силу. Все, на наш взгляд, зависело от ого, чтобы не дать большевикам и тени морального оправдания для перехода к кровопролитию. Только в этом случае, думали мы, могут поколебаться даже самые решительные их защитники и проникнуться решительностью самые нерешительные наши друзья» (Перед бурей, с. 357). Нужно было слишком плохо знать большевиков, чтобы строить свои планы в надежде на колебания Ленина и Троцкого. Впрочем, Вишняк даже в 1946 г. считал, что в отношении Учредительного собрания эсеры все делали исключительно правильно (Вишняк. Дань прошлому, с. 348-351.) Иные выводы сделал Б. Ф. Соколов, указавший в воспоминаниях, что эсерами «было учтено все, кроме банды пьяных матросов, заполнивших галереи Таврического дворца, и непарламентского цинизма большевиков» (Соколов. Защита УС, с. 60). А Троцкий заметил, что с хорошо вооруженной диктатурой демократия боролась бутербродами, которыми члены Учредительного собрания запаслись в достаточном количестве (Trotsky. Lenin, p. 123).

Вишняк. Всероссийское УС, с. 99-100.

5 января 1918г. эсеры явились в похожий на военный лагерь и наполненный караулами Таврический дворец, в котором должно было заседать Учредительное собрание. Церемония пропуска в Таврический была такой, что депутат ощущал себя заключенным. Перед фасадом Таврического стояла артиллерия, пулеметы, походные кухни. Все ворота были заперты, открыта лишь крайняя левая калитка, в которую пропускали по билетам. Охрана проверяла пропуска, осматривала входящего, прощупывала, искала оружие. Затем пропускали в калитку, где проводилась вторая проверка, внутренняя. Всюду были вооруженные люди, больше всего матросов и латышских стрелков. У входа в зал заседания стоял последний, третий кордон [93] .

За день до разгона Собрания большевики и левые эсеры продемонстрировали свою солидарность на Чрезвычайном Всероссийском съезде железнодорожников. Когда большинством в 12 голосов съезд проголосовал за резолюцию в поддержку Учредительного собрания, фракции большевиков и левых эсеров выступили против и с пением «Смело товарищи в ногу...» покинули зал заседаний. (От имени левых эсеров декларацию об уходе зачитывал Черепанов.) К заявлениям фракции левых эсеров и большевиков присоединилась группа меньшевиков-интернационалистов. (Всероссийский железнодорожный съезд. Раскол съезда. — ЗТ, от 6 (19) января 1918, № 112.)

Большевики и левые эсеры находились во фракционных комнатах. Они действовали единым блоком [94] , согласившись в том, что открытие Собрания не будет задержано из-за отсрочки начала работ Третьего Всероссийского съезда Советов, но полномочий своих Совнарком Собранию не передаст [95] . Предполагалось, что Собрание откроется в 12 часов дня. Но прошло несколько часов томительного ожидания перед тем, как оно начало свою работу: всем важно было знать, чем кончатся манифестации в Петрограде.

Рубинштейн. К истории УС, с. 104-105.

АИГН, 519/30, гл. 7, с. 5.

Манифестанты начали собираться утром в девяти сборных пунктах, намеченных Союзом защиты Учредительного собрания. Маршрут движения предусматривал слияние колонн на Марсовом поле и последующее продвижение к Таврическому дворцу со стороны Литейного проспекта. Предполагалось, что броневики одного из дивизионов, стоящих на защите Учредительного собрания, подойдя к казармам Преображенского и Семеновского полков, настроенных нейтрально [96] , перетянут их на свою сторону, после чего вместе двинутся к Таврическому. Однако в ночь на 5 января рабочие ремонтных мастерских, поддерживавшие большевиков, вывели из строя бронемашины броневого дивизиона, и задуманное эсерами предприятие провалилось. Кой-какие гражданские манифестации, тем не менее, организовать удалось, но они были разогнаны вооруженной силой. При этом около ста человек было убито и ранено. [97]

Чернов. Перед бурей, с. 359; Вишняк. Дань прошлому, с. 357-358; Как русское крестьянство боролось за УС, с. 41-42. Аналогичные манифестации произошли в Москве, Саратове и др. городах, почти везде сопровождаясь расстрелами. Особенно много жертв было в Москве (там же, с. 42.) Согласно официальным советским данным, в Москве было убито 9 манифестантов и ранено 30 (Пролетарская революция, 1928, № 1 (72), с. 127-128, 131).

Владимир Ильич Ленин, т 5, с. 179.

(Когда об этом сообщили наркому юстиции левому эсеру Штейнбергу, тот ответил, что лично объездил все улицы центра Петрограда и что везде все спокойно.)

Около часа дня к Таврическому, но не к главному входу, а к одним из ворот внутреннего двора, подъехал Ленин [98] (он не спешил, собирал сведения о разгоне манифестантов, доставляемые Урицким и Бонч-Бруевичем). По условному сигналу ворота открыли, и Ленина провели безлюдными коридорами в комнату большевистской фракции. Так с часу до половины четвертого он совещался со Свердловым, Сталиным, Урицким и Бонч-Бруевичем, принял участие в заседании ЦК, на котором еще раз обсуждался вопрос о процедуре открытия Собрания, затем в заседании большевистской фракции, где было окончательно решено покинуть Таврический в тот же день, если Собрание откажется принять Декларацию прав трудящегося и эксплуатируемого народа [99] (т.е. передать власть Советам).

Свердлова. Я. М. Свердлов, с. 295.

Пока Ленин обсуждал с руководством большевистской фракции Собрания последние детали операции, из кармана повешенного им на вешалке пальто кто-то украл револьвер. Начались розыски. Вора нашли. Им оказался один из матросов, охранявших Собрание. Его вывели в сад и немедленно расстреляли. (АИГН, 382/5, с. 3.)