Крушение мировой революции. Брестский мир

Фельштинский Юрий Георгиевич

К четырем часам были рассеяны последние значительные группы манифестантов. На улицах Петрограда левый сектор одержал очевидную победу. Можно было уже не тянуть с началом заседаний. Делегаты стали заполнять зал. Вместе с ними входили матросы. «Их рассыпали всюду, — вспоминал Бонч-Бруевич. [100] — Матросы важно и чинно разгуливали по залам, держа ружья на левом плече». По бокам трибуны и в коридорах — тоже вооруженные люди. Галереи для публики набиты битком сторонниками большевиков и левых эсеров (входные билеты на галереи, примерно 400 штук, распределял Урицкий). Сторонников правого сектора Собрания в зале было мало.

100

 Владимир Ильич Ленин, т. 5, с. 179-180. Большевик Раскольников вспоминает: «Кто-то развивает план наших работ в расчете на длительное существование Учредилки. Бухарин нетерпеливо шевелится на стуле и, подняв указательный палец, требует слова. «Товарищи, — возмущенно и насмешливо говорит он, — неужели вы думаете, что мы будем терять здесь целую неделю? Самое большое мы просидим три дня». На бледных губах Владимира Ильича играет загадочная улыбка» (Раскольников. Рассказы мичмана Ильина, с. 6).

Как всегда, когда решался вопрос: быть или не быть большевистскому правительству — Ленин нервничал. По свидетельству Бонч-Бруевича, он был бледен «как никогда» сжал руки и обводил «пылающими глазами весь зал» [101] . Позже, и это тоже свидетельствовало о его нервозности, он, подчеркнуто расслабившись, полулежал в ложе, то со скучающим видом, то весело смеясь. В той же ложе, справа от председательской трибуны, заняли места члены Совнаркома.

В четыре представитель фракции эсеров Г.И. Лордкиианидзе указал присутствующим на позднее время и предложил старейшему из членов Учредительного собрания открыть его, не дожидаясь приезда отсутствующих большевиков (главным образом председателя ВЦИК Свердлова). Старейшим был Е.Е. Лазарев, но по предварительной договоренности он уступил старшинство С.П. Шрецову. [102] Швецов поднялся на трибуну. Большевик, депутат собрания и будущий наркомвоенмор Ф.Ф. Раскольников вспоминает [103] :

101

Бонч-Бруевич. Избранные сочинения, т. 3, с. 132.

102

Там же, с. 135.

103

Раскольников. Рассказы мичмана Ильина, с. 8-9.

«Свердлов, который должен был открыть заседание, где-то замешкался и опоздал [...]. Видя, что Швецов всерьез собирается открыть заседание, мы начинаем бешеную обструкцию. Мы кричим, свистим, топаем ногами, стучим кулаками по тонким деревянным пюпитрам. Когда все это не помогает, мы вскакиваем со своих мест и с криком «долой» кидаемся к председательской трибуне. Правые эсеры бросаются на защиту старейшего. На паркетных ступеньках трибуны происходит легкая рукопашная схватка [...]. Кто-то из наших хватает Швецова за рукав пиджака и пытается стащить его с трибуны»

Так началось заседание Учредительного собрания России. «Мы собрались в этот день на заседание как в геатр, — писал левый эсер Мстиславский, — мы знали, что действия сегодня не будет — будет только зрелище» [104] . Впрочем, дух того дня не могут передать ни мемуары, ни сжатые и сдержанные стенограммы. «На самом деле было много ужаснее, нуднее и томительней [...] вспоминал эсер М.В. Вишняк. — Это была бесновавшаяся, потерявшая человеческий облик и разум толпа. Особо выделялись своим неистовством Крыленко, Луначарский, Скворцов-Степанов, Спиридонова, Камков. Видны открытые пасти, сжатые и потрясаемые кулаки, заложенные в рот для свиста пальцы. С хор усердно аккомпанируют. Весь левый сектор являл собой бесноватых, сорвавшихся с цепи. Не то сумасшедший дом, не то цирк или зверинец, обращенные в лобное место. Ибо здесь не только развлекались, здесь и пытали: горе побежденным!» [105]

104

Мстиславский. Пять дней, с. 140.

105

Вишняк. Дань прошлому, с. 362.

Растерявшись, Швецов объявил перерыв. В этот момент из рук председателя колокольчик вырвал подоспевший в зал Свердлов. От имени ВЦИКа он объявил заседание открытым и потребовал от Собрания передать власть Советам [106] . По указанию Ленина большевик Скворцов-Степанов предложил пропеть «Интернационал». Зал дружно запел, хотя режиссеры у левого и правого сектора были разные (у эсеров — Чернов) [107] . Пропев, начали выбирать председателя. Эсеры выдвинули кандидатуру Чернова. Большевики — Спиридоновой. Избрали Чернова. За него голосовало 244 депутата, против — 151. За Спиридонову — 153, против — 244 [108] . Чернов вышел на трибуну и начал речь. Вряд ли ее кто-либо слышал, так как в зале не прекращался шум. Стенограмма, по мнению Чернова, не давала «даже отдаленного впечатления о том, что происходило на самом деле» [109] .

106

«Учредительное собрание считало бы в корне неправильно противопоставить себя советской власти [...] власть должна принадлежать [...] Советам [...]. Поддерживая советскую власть и декреты Совета народных комиссаров. Учредительное собрание признает, что его задачи исчерпываются общей разработкой коренных оснований социалистического переустройства общества» (Всероссийское УС, с. 3, 5-6).

107

Вишняк. Дань прошлому, с. 363; Свердлова. Я. М. Свердлов, с. 297. Впрочем, эсеры быстро поняли, что дружное пение не всегда спасает. Когда Третий съезд Советов стоя приветствовал чтение Декларации прав трудящихся, фракции эсеров и меньшевиков, несмотря на возмущение зала, сидели.

108

Всероссийское УС, с. 9.

109

Чернов. Перед бурей, с. 362.

Выход Чернова на трибуну был встречен аплодисментами правого сектора и «невообразимым шумом, стуком, свистом» левого. На несколько минут заседание обратилось в хаос. Что касается самой речи Чернова, то она «многих и многих не удовлетворила: большевиков и левых эсеров тем, что председатель обошел в своей речи вопрос о советской власти» и «об организации власти вообще», эсеров — «теми уклонами, которые как бы давали исход некоторой левизне, некоторым уступкам в сторону большевиков» [110] . Речь Чернова «была выдержана в интернационалистических и даже социалистических тонах, порой до нетерпимости демагогических», будто оратор «искал общего языка с большевиками» [111] , пробовал создать условия для совместной законодательной работы [112] .

110

Минор. Один день УС, с. 128.

111

Вишняк. Всероссийское УС, с 373-374.

112

Минор. Один день УС, с. 128.

Под тем, что говорил Чернов, с легкостью мог бы подписаться любой из большевиков или левых эсеров. Поддержав идею всеобщего демократического мира, выступив с предложением созыва в Петрограде совещания социалистов всех стран, поприветствовав «великую волю к социализму трудовых масс России», привязав к строительству социализма само Учредительное собрание и несколько раз использовав эпитет «под красными знаменами социализма», Чернов так и не вспомнил о большевиках и левых эсерах. И если из левого сектора зала кричали: «Без пули не обойтись вам!» [113] , то только согласно имеющейся общей инструкции шуметь независимо от того, что будут говорить ораторы-эсеры.

113

Всероссийское УС, с. 17.

Большевики отметили примирительный тон речи Чернова. 7 января «Правда» написала, что «лепет» Чернова был сплошными словесными уступками советской платформе: «тут были и мир, и земля, и рабочий контроль, и даже — боже! — Циммервальд» [114] . Эсеровская фракция реагировала на речь своего лидера скорее отрицательно, указав, что Чернов посадил эсеров «в такие глубокие калоши», из которых, «пожалуй, уже никогда не выбраться» [115] . Беспартийная горьковская «Новая жизнь» позволила себе более резкую критику, отметив, что программа Чернова ничем, собственно, не отличалась от большевистской [116] .

114

Правда, 7 января 1918, № 5.

115

Огановский. Дневник члена УС, с. 15.

116

НЖ, 6 января 1918, №4.

От имени большевиков в Учредительном собрании первым выступил Бухарин, потративший много времени на доказательство залу того, что Чернов, с его достаточно про-большевистской речью, все-таки не настоящий социалист, а вот большевики — настоящие. Выступавший от левых эсеров Штейнберг призвал Собрание принять Декларацию и передать власть Советам, что было равносильно самороспуску [117] . Между тем эсеры и меньшевики все еще надеялись устоять [118] , по крайней мере до речи Церетели. Когда он входил на трибуну, «крики со стороны большевиков, левых эсеров и «публики» дошли до таких размеров, что минут десять Церетели вынужден был стоять под дождем оскорблений и ненависти» [119] . Стенограмма Собрания отмечает:

117

«Одобрив Декларацию [прав трудящихся] и тем самым признав власть Советов и ее декреты, — пишет О. Н. Знаменский, — санкционировав введение основ советской конституции, Учредительное собрание могло считать свои функции исчерпанными» (Знаменский. Всероссийское УС, с. 336). Именно это и предусматривалось первоначальным проектом Декларации: «Учредительное собрание, поддерживая власть Совета народных комиссаров и все декреты и постановления этой власти, считает, что задачи Учредительного собрания выполнены настоящим провозглашением основ социалистического переустройства общества и объявляет себя распущенным» (ДСВ, т. 1, с. 320).

118

Вплоть до момента разгона Учредительного собрания Церетели все не верил, что Собрание разгонят: «С трудом верится, чтобы большевики осмелились разогнать Учредительное собрание — ни народ, ни история этого не простит». (Вишняк. Дань прошлому, с. 348.)

119

Минор. Один день УС, с. 129.

«Председатель. [...] Слово имеет член Учредительного собрания Церетели. Церетели входит на кафедру. Рукоплескания на всех скамьях, кроме крайних левых. Все встают. Сильный шум на левых скамьях.

Председатель. Граждане, покорнейше прошу вас уважать достоинство собрания [...] (Шум, свистки.) Покорнейше прошу не мешать мне в ведении собрания. (Голос: Долой тех, кто голосовал за смертную казнь!) Гражданин, как ваша фамилия? (Голос: Могилев!) Призываю вас в первый раз к порядку. [...] (Шум, крики.) Покорнейше прошу публику не вмешиваться в дело собрания. Граждане, покорнейше прошу соблюдать спокойствие. [...] (Шум, свистки.) Граждане, мне придется поставить вопрос о том, в состоянии ли некоторые члены вести себя так, как подобает членам Учредительного собрания. (Голос: Долой тех, кто голосовал за смертную казнь!) Гражданин Могилев, вторично призываю вас к порядку. [...] (Шум продолжается.) Угодно вам, граждане, восстановить порядок собрания и не шуметь? Граждане, неужели мне придется напоминать, что Учредительное собрание есть место, где нужно уметь себя вести. (Шум.) Угодно Учредительному собранию, чтобы его председатель принял меры к тому, чтобы все соблюдали тишину и достоинство собрания? (Шум слева. Голос: Попробуйте!) Покорнейше прошу не шуметь. Гражданин Церетели, вы имеете слово.