Крушение мировой революции. Брестский мир
Шрифт:
19 февраля Ленин выступил с защитой тезисов о подписании мира на объединенном заседании большевистской и левоэсеровской фракций ВЦИК с двухчасовой речью. Вероятно, он рассчитывал на победу. Но неожиданно для Ленина, как и для многих членов ЦК ПЛСР, большинство членов ВЦИК высказалось против принятия германских условий мира. Протокол заседания ВЦИК от 19 февраля «не сохранился», но на следующий день орган московской большевистской организации газета «Социал-демократ» поместила краткий отчет о заседании фракций: «Большинство стояло на той точке зрения, — писала газета, — что русская революция выдержит испытание; решено сопротивляться до последней возможности» [50] .
50
Социал-демократ, 20 февраля 1918, № 28. Хронограф истории партии В. В. Аникеев указывает, что это единственный источник об объединенном заседании фракций ВЦИКа от 19 февраля (Аникеев. Деятельность ЦК РСДРП (б)-РКП (6), с. 196). Легко понять, какими доводами руководствовались противники Брестского мира. Часть их считала, что из-за германского наступления в Германии начнется революция: «Захват германцами того или иного города, того или иного куска земли не только не ударял по революции, но, наоборот, мог только ударить по планам и замыслам германских хищников, — писал Штейнберг. — [...] Надо было полагать, что вхождение немецких солдат в пределы революционной страны должно будет сблизить их с русскими рабочими и крестьянами, должно будет быстрее проводить их к решению о всеобщем мире и всеобщей революции» (Штейнберг. Почему мы
Тогда Ленин 19 февраля собрал заседание Совнаркома, на котором были обсуждены «вопросы внешней политики в связи с наступлением, начатым Германией, и телеграммой», посланной Лениным в Берлин. Большинством голосов против двух Совнарком содержание ночной телеграммы Ленина, посланной преждевременно и вопреки воле ВЦИК, одобрил [51] . А так как Ленин провел в свое время резолюцию, передающую в ведение СНК вопросы, связанные с заключением мира, все необходимые формальности были выполнены.
51
Майоров. Борьба советской России, с. 221; Чубарьян. Брестский мир, с. 170).
Видимо, в связи с принятой ВЦИКом резолюцией не подписывать мира, 19 февраля Совнарком поручил Военной комиссии в составе Крыленко, Подвойского, начальника Морского штаба Альфатера и комиссаров Дыбенко и Раскольникова изучить вопрос «о возможности организации обороны» и «ведения революционной войны, если революция будет поставлена перед этой необходимостью». Доклады, сделанные Крыленко и Альфатером Совнарком заслушал в 9 вечера 20 февраля [52] . В этот же день Петроград был объявлен на военном положении [53] , а как действующий орган Совнаркома был создан Временный исполнительный комитет СНК во главе с Лениным. Иными словами, Совнарком лишался власти, и она передавалась теперь узкому кругу лиц, членов Совнаркома. Тогда же Петросовет рассмотрел вопрос о возможной эвакуации города. Московский комитет партии, который в случае оставления Петрограда, становился столичным, 20 февраля подтвердил прежнее решение выступать против подписания мира, за революционную войну [54] .
52
Там же, с. 167.
53
Соловьев. Великий Октябрь и его противники, с. 109.
54
Седьмой экстренный съезд РКП(б), с. 313. Эта резолюция была подтверждена 28 февраля (там же, с. 318).
21 февраля был создан Комитет революционной обороны Петрограда. Он был образован Петроградским советом из 15 человек, в том числе всего состава Чрезвычайного штаба Петроградского военного округа, одного представителя от комиссариата по военным делам, пяти членов ВЦИКа и двух пар представителей от партий большевиков и левых эсеров [55] . Из большевиков в комитет вошли Зиновьев, М. М. Лашевич, Трубачев, Васильев, Володарский, С. И. Гусев, К. С. Еремеев, Подвойский и Урицкий [56] . Возглавил комитет Свердлов [57] . Чуть позже туда единогласно был кооптирован Радек [58] . Постановлением СНК было объявлено также об организации социалистической армии, поголовной мобилизации всех рабочих и об отправке всей буржуазии на рытье окопов под Петроградом [59] . На следующий день в «Правде» за подписью Крыленко было опубликовано воззвание о создании, в дополнение к мобилизованным, добровольческих частей Красной армии [60] .
55
Протоколы съездов и конференций, с. 268.
56
Седьмой экстренный съезд РКП(б), с. 377.
57
Соловьев. Великий Октябрь и его противники, с. 109.
58
Протоколы съездов и конференций, с. 268.
59
Там же, с. 262; Майоров. Борьба советской России, с. 223.
60
Правда, 22 февраля 1918, № 32.
Из-за состоявшегося только что решения подписать мир с Германией на заседании ЦК 22 февраля произошел фактический раскол большевистской партии. Бухарин вышел из состава ЦК и сложил с себя обязанности редактора «Правды». Группа в составе Г. И. Ломова, Урицкого, А. С. Бубнова, В. М. Смирнова, И. Н. Стукова, М. Г. Бронского, В. Н. Яковлевой, А. П. Спунде, М. Н. Покровского и Г. Л. Пятакова подала в ЦК заявление о своем несогласии с решением ЦК обсуждать саму идею подписания мира и оставила за собой право вести в партийных кругах агитацию против политики ЦК. Иоффе, Дзержинский и Крестинский также заявили о своем несогласии с решением ЦК подписать мир, но воздержались от присоединения к группе Бухарина, так как это значило расколоть партию, на что они идти не решались [61] .
61
Протоколы заседаний ЦК РСДРП (б), с. 206-210.
В тот период ПЛСР представляла для Ленина опасность меньшую, чем левые коммунисты. Когда 21 февраля Совнаркомом был утвержден декрет-воззвание «Социалистическое отечество в опасности!» и вечером того же дня передан на обсуждение во ВЦИК, левые эсеры поддержали декрет против эсеров, меньшевиков и левых коммунистов [62] , а на следующий день вместе с большевиками приняли участие в работе чрезвычайного заседания расширенного президиума ВЦИК, на котором заслушивались соображения военных специалистов, только что прибывших из Ставки, об обороне Петрограда [63] . 23 февраля в 10.30 утра немцы предъявили ультиматум, срок которого истекал через 48 часов [64] . На заседании ЦК ультиматум огласил Свердлов. Советское правительство должно было согласиться на независимость Курляндии, Лифляндии и Эстляндии, Финляндии и Украины, с которой обязано было заключить мир; способствовать передаче Турции Анатолийских провинций, признать невыгодный для России русско-германский торговый договор 1904 года, дать Германии право наибольшего благоприятствования в торговле до 1925 года, предоставить право свободного и беспошлинного вывоза в Германию руды и другого сырья; отказаться от всякой агитации и пропаганды против Центральных держав и на оккупированных ими территориях. Договор должен был быть ратифицирован в течение двух недель [65] . Гофман считал, что ультиматум содержал все требования, какие только можно было выставить [66] .
62
«Мы начали с
63
Бонч-Бруевич. Вся власть Советам, с. 251.
64
Текст германского ультиматума был сформулирован после обсуждения проектов, предоставленных командованием германского Восточного фронта и МИДом. Согласно ультиматуму, сформулированному командованием Восточного фронта, советское правительство должно было безотлагательно заключить мир с Украиной и Финляндией, очистив территории этих государств от войск Красной гвардии, признать германо-украинский мир и правительство Рады, очистить от советских войск Лифляндйю и Эстляндию и согласиться на оккупацию этих территорий германскими войсками, прекратить «всякую пропаганду против союзных правительств и их государственного устройства» (Германия, док. № 268 от 19 февраля 1918 г. Тел. Шюлера в МИД Германии).
Кюльман от имени МИДа внес в этот ультиматум незначительные поправки, упрощающие и смягчающие текст. Он предложил опустить требование заключения мира с Финляндией, так как советское правительство не находилось с Финляндией в состоянии войны; не настаивать на признании германо-украинского договора и правительства рады, так как предполагаемый советско-украинский мирный договор неизбежно включал бы эти пункты; не настаивать на прекращении пропаганды, «чтобы не слишком утяжелять ультиматум». Против последнего, однако, высказался кайзер (там же, док. № 269 от 19 февраля-1918 г. Тел. Бусше Лерснеру).
65
Текст германского ультиматума от 21 февраля (дата написания) в кн. ДВП, т. 1,с. 112-113; см. также Германия, док № 271 от 19 февраля 1918 г. Тел. Бусше в германское посольство в Вене.
66
Гофман. Записки и дневники, с. 240.
Ленин потребовал немедленного согласия на германские условия и заявил, что в противном случае уйдет в отставку. Тогда, видимо по предварительному соглашению с Лениным, слово взял Троцкий:
«Вести революционную войну при расколе в партии мы не можем. [...] При создавшихся условиях наша партия не в силах руководить войной [...]. Доводы В. И. (Ленина) далеко не убедительны; если мы имели бы единодушие, могли бы взять на себя задачу организации обороны, мы могли бы справиться с этим [...], если бы даже принуждены были сдать Питер и Москву. Мы бы держали весь мир в напряжении. Если мы подпишем сегодня германский ультиматум, то мы завтра же можем иметь новый ультиматум. Все формулировки построены так, чтобы дать возможность дальнейших ультиматумов. [...] С точки зрения международной, можно было бы многое выиграть. Но нужно было бы максимальное единодушие; раз его нет, я на себя не возьму ответственность голосовать за войну» [67] .
67
Протоколы заседаний ЦК РСДРП(б), с. 211-212.
Вслед за Троцким отказались голосовать против Ленина еще два левых коммуниста: Дзержинский [68] и Иоффе [69] . Но Урицкий, Бухарин и Ломов твердо высказались против [70] . Сталин первоначально не высказался за мир: «Можно не подписывать, но начать мирные переговоры» [71] . Ленин победил: Троцкий, Дзержинский, Крестинский и Иоффе — противники Брестского мира — воздержались при голосовании. Урицкий, Бухарин, Ломов и Бубнов голосовали против. Но Е. Д. Стасова, Зиновьев, Сталин, Свердлов, Сокольников и Смилга поддержали Ленина. 7 голосами против 4, при 4 воздержавшихся германский ультиматум был принят. Вместе с тем ЦК единогласно принял решение «готовить немедленно революционную войну» [72] . Это была очередная словесная уступка Ленина.
68
«Передышки не будет, наше подписание, наоборот, будет усилением германского империализма, — сказал Дзержинский. — Подписав условия, мы не гарантируем себя от новых ультиматумов. Подписывая этот мир, мы ничего не спасаем. Но согласен с Троцким, что если бы партия была достаточно сильна, чтобы вынести развал и отставку Ленина, тогда можно было бы принять решение, теперь — нет».
69
Иоффе отказался от слова.
70
Урицкий аргументировал тем, что «капитуляция перед германским империализмом задержит зарождающуюся революцию на Западе [...] [а] Советская власть не спасется подписанием этого мира». Бухарин — что «гражданская война вовсе не должна быть только в одной стране. Передышки нет». Ломов — что «в германских войсках непременно будет раздражение. Если Ленин грозит отставкой, то напрасно пугаются. Надо брать власть без В. И.(Ленина). Надо идти на фронт и делать все возможное» (там же, с. 212— 214).
71
Там же, с. 212-213.
72
Там же, с. 215.
Однако победа ленинского меньшинства при голосовании по столь важному вопросу повергла ЦК в еще большее смятение. Урицкий от своего имени и от имени членов ЦК Бухарина, Ломова, Бубнова, кандидата в члены ЦК Яковлевой, а также Пятакова и Смирнова заявил, что не желает нести ответственности за принятое меньшинством ЦК решение, поскольку воздержавшиеся члены ЦК были против подписания мира, и пригрозил отставкой всех указанных большевистских работников. Началась паника. Сталин сказал, что оставление оппозицией «постов есть зарез для партии». Троцкий — что он «голосовал бы иначе, если бы знал, что его воздержание поведет к уходу товарищей». Ленин соглашался теперь на «немую или открытую агитацию против подписания» — только чтоб не уходили с постов и пока что подписали мир [73] . Но левые коммунисты ушли, оговорив за собой право свободной агитации, и защиту лозунга революционной войны развернули впоследствии на страницах печати, посвятив этому передовицы в московской газете «Социал-демократ», «Уральском рабочем» (статьи Е. А. Преображенского и Г. И. Сафарова), а несколько позже — в «Коммунисте», официальном органе левой оппозиции (статьи Бухарина, В. М. Смирнова, Радека и других).
73
Там же, с. 216-218.
Левые коммунисты рассчитывали повлиять на настроения на местах. Основания надеяться на победу у них были. Ситуация была достаточно нестабильной, и на настроение партийного актива могло подействовать любое самое мелкое событие. Выступать за революционную войну было в моде. По крайней мере, лозунг революционной войны был куда понятнее лозунга мира с германским империализмом. Лозунги были прямолинейны: «С палачами революции не заключают мира, их беспощадно истребляют» [74] (это про германскую армию); «Никакого соглашения или мирных переговоров с душителями социальной революции не может быть» [75] .
74
Из резолюции Третьей калужской губернской конференции от 23 февраля 1918 г. (Установление советской власти в Калужской губернии, с. 295-296).
75
Из наказа губернской организации своему делегату на Седьмой партийный съезд. — Там же, с. 302.