Крутой поворот (Повести, рассказ)
Шрифт:
– Пускай другие за пределы выезжают, - равнодушно сказала женщина.
– А у меня только два вопроса к вам. Оружие у Полевого вы видели? Где оно?
– Это Сашка-то - Полевой?
– На лице Сестеркиной впервые мелькнуло удивление.
– А мне он Ивановым сказался… - Она помолчала немного, словно осознавая услышанное, потом сказала: - Финка ион на кухне лежит. На столе.
Корнилов кивнул участковому. Тот встал, прошел за занавеску и тут же вернулся с большим, изящно сделанным ножом с наборной ручкой. На тонком потемневшем лезвии был слой хлебной мякоти - так
– Ну а пистолета у него вы не видели?
– с мягкой настойчивостью продолжал выспрашивать Корнилов.
– И пистолет был, да сплыл. Кузнецу из Пехенца за бутыль самогона отдал. Левашов, что ли, его фамилия, - со злорадным смешком ответила Клавдия.
– Оформите протокол на изъятие оружия, лейтенант, - тихо сказал Корнилов.
Участковый поспешно полез в карман за авторучкой.
– И еще один вопрос, Клавдия Тихоновна: в последние дни он никого в гости не ждал?
– Ждал. Все уши прожужжал: «Вот кореш приедет, тугрики привезет. Одену тебя, Главдя!» Как же, одел!..
– сорвалась было она на крик, но тут же взяла себя в руки и только всхлипнула несколько раз.
Корнилов молчал, смотрел на нее выжидающе.
Сестеркина поняла, что от нее еще чего-то хотят, пожала плечами.
– Как зовут, не сказывал. Говорил только - из Питера. Вчера встречать ходил. До трех и не пил ничего…
Корнилов встал. Надо было засветло побывать на месте происшествия.
– Далеко?
– спросил он, когда они вышли из дому.
– Около двух километров, товарищ подполковник.
– Участковый с сомнением посмотрел на ботинки Корнилова.
– Да ведь снег, застынете.
– Вы на мои ботинки не смотрите, лейтенант, они теплые, финские. По большому блату доставал.
Пройдя метров триста по дороге, они свернули в поле, на еле заметную стежку тропинки, которая вела к темной кромке леса.
2
Лишь поздно вечером попал Корнилов в маленький уютный номер лужской гостиницы. Белянчиков пошел ночевать к своему старому приятелю Белозерову. Подполковника они не звали - знали, что шеф строго придерживается правила: у подчиненных никогда не ночевать и не столоваться.
Корнилов расстелил постель, но не лег. Сидел у стола, курил. Рассеянно глядел в окно, где в красновато-желтом свете уличных фонарей крутилась шальная снежная заверть. Дело, ради которого они примчались сюда из Ленинграда, закончено. Но этот убитый на лесной тропинке… Нет, Корнилов не мог себе позволить уехать, не организовав розыск убийцы.
На вопрос Белянчикова, не думает ли он, что убийство - работа Полевого, Корнилов только руками развел. С одной стороны, Санпан вчера, приблизительно в то же время, когда был убит лыжник, ходил встречать какого-то кореша. Но якобы не встретил. А может быть, встретил? И всадил этому корешу пулю? Ради чего? Ведь даже деньги не взял. Старые счеты? Поехал бы этот кореш в такую глушь на свидание с Санпаном, если бы между ними черная кошка пробежала?
Белянчиков, настаивая на версии «Санпан», говорит, что, застрелив человека, Полевой не ограбил его только потому,
Белянчиков твердил:
– Санпан спился. Стопроцентный алкаш. Такой может и за рубль человека прикончить. Лишь бы на бутылку собрать. А может, все-таки ухлопал знакомого? Счеты свел?
– Над этими версиями надо работать, - соглашался Корнилов.
– Но только как над одними из многих. Не очень-то верится мне, что Полевой убил. И второй человек… Куда он делся?
Проверка на станции показала, что с поезда, который прибыл на Мшинскую в пятнадцать часов, сошло человек двенадцать. Но только двое двинулись по тропе к лесу. Один на лыжах, другой пешком. Кто был этот второй? Местный? Приезжий?
Кузнец Левашов из деревни Пехенец, у которого вечером провели обыск, заявил, что никакого пистолета у Иванова не покупал. И слыхом не слыхал о том, что у него есть оружие. Значит, пистолет у Полевого? Значит, он был вооружен, а только обманывал Сестеркину?
«Дело довести до конца должен я, - решил наконец Корнилов.
– Утром позвоню начальству, доложу обстановку. Попрошу разрешения остаться еще на день. Вместе со следователем организую розыск». Он встал, закурил. Ему вдруг отчетливо представилось тупое, бессмысленное лицо Полевого. «Водка, она и из бандитов веревочки вьет». И тут же он подумал об убитом. Вот еще одна трагедия!.. Нет человека. Кто он? Какие земные дела его остались невыполненными? За долгие годы работы в уголовном розыске Корнилов так и не привык воспринимать чужую смерть спокойно. Он научился лишь сдерживаться, не показывать окружающим, что каждый раз переживает ее как личную трагедию. И он никогда не позволял себе даже думать о погибшем как о неудачнике. От сочувственно произнесенного слова «бедолага» Корнилова коробило. Он относился к смерти серьезно.
…Днем, когда они с участковым пришли из Владычкина к лесу, туда, где был убит лыжник, следователь прокуратуры уже закончил осмотр места происшествия, тело было отправлено в районную больницу. Лишь на опушке у большого костра сидели на поваленной ели двое мужчин, что-то жевали. Увидев Корнилова с участковым, они поднялись, подошли.
– Товарищ подполковник?
– спросил хрипловатым голосом один из них, крепыш в овчинном полушубке.
– Он самый!
– Старший оперуполномоченный Клюев, - отрапортовал крепыш. И кивнул на второго: - Оперуполномоченный Чернышов.
Корнилов пожал им руки.
– А следователь с экспертом уехали, - сказал, словно бы извиняясь, Клюев.
– Просили передать, что стреляли из винтовки или карабина. Пулю извлекли. Сняли слепки следов. Каликов говорит: женские.
– Он запнулся.
– Каликов - это следователь, товарищ подполковник.
– Понял, - мрачно сказал Корнилов.
– Не густо.
Участковый показал место, где лежал убитый. Вокруг было очень натоптано.
– Что они тут, хороводы водили, что ли?
– рассердился Корнилов.
– Большие ученые они у вас.