Крутой сюжет 1993, № 1
Шрифт:
— Настаиваю? Это неверное слово, мистер Баер. Вы оба обставляете дело так, что мне приходится что-то отрицать.
— Вы отрицаете? — поинтересовался Корригэн.
— Конечно, нет! — Зеленоватая бледность на лице Донахью уступила место агрессивному румянцу. — Думаю, что я был с вами более, чем терпелив, капитан Корригэн. Если у вас еще есть вопросы, задайте их, в противном случае я должен прервать разговор.
— Я не утверждаю, мистер Донахью, что так бывает всегда, — примирительно сказал Корригэн, — но по опыту знаю, что если человек вместо ответа на вопросы выходит из себя, значит, ему есть что скрывать. Я просто делаю свое дело. Человек погиб, и есть все основания предполагать убийство. Незадолго до того, как он был выброшен из окна, он разговаривал с кем-то по телефону в вашем кабинете. Эту ниточку мы и тянем. Вы, надеюсь, понимаете это?
— Да, понимаю, — пробурчал Донахью, откидываясь назад. — Если бы вы могли, мне сказать, кто такой Ингрэм…
— Это может освежить вашу память?
— Да, может. Если только он не из тех чудаков, которые надоедают звонками всем офисам средств массовой информации… Корригэн покачал головой.
— Я не думаю, что Уолтер Ингрэм один из них, мистер Донахью. Чудаковатые люди никогда не поднимают так много шума, когда хотят покинуть нас. Ингрэм — особый случай, он был вытолкнут из окна.
Издатель вздрогнул.
— Я бы хотел вам помочь, но не могу. Если только…
— Что «если только»?
— Если только он не звонил вчера после того, как я покинул свой кабинет.
— О?! Во сколько вы вышли?
— Около половины третьего. Я сопровождал Фелицию — миссис Донахью — на показ мод у Сабрини. — Теперь он говорил спокойно, словно упрекая себя за свою временную несдержанность. — Буду рад описать вам мои дальнейшие передвижения, если вам это интересно. С демонстрации мод мы с миссис Донахью отправились на вечеринку, которую некий издатель устроил для одного из своих авторов. Мы оставались там примерно до половины седьмого, потом Смитти — мой шофер — отвез нас домой на Брэндивайн. Это наше поместье на Лонг Айленде.
Корригэн уже слышал о нем. Огромной особняк, принадлежавший еще деду Донахью, купленный им тогда, когда приобретали европейские замки и по частям в каркасной таре переправляли на кораблях в Америку. Там их выставляли на обозрение американскому обществу. Он вспомнил, что «Брэндивайн» — название сорта вина, известного в Англии с шестнадцатого века.
— Было уже, как я помню, около девяти, когда Смитти отвез меня назад в город. Под руку нам подвернулся бродячий фотограф, только что со Среднего Востока, с еще не остывшими от зноя аппаратами…
— Вы же знаете, мы сможем проверить эту историю. Не освободите ли нас от излишних хлопот?
— Я не понимаю, каких…
— Кто была та женщина, мистер Донахью?
— Как бы не так!..
— По секрету, конечно. Мы ничего не скажем миссис Донахью. Но я хотел бы знать имя вашей приятельницы.
— Убирайтесь отсюда вон! — Донахью вскочил на ноги. Его хорошо поставленный голос задрожал от гнева.
— Это ваш кабинет, сэр, — Корригэн поднялся. Чак не сдвинулся с места. — Но вы должны усвоить, что этим дело не закончится. Я с точностью до минуты прослежу ваш путь на территории Манхэттэна за последние двадцать четыре часа. Я хочу узнать, почему неизвестный человек, выбранный мишенью для убийства, пытался дозвониться или попасть к вам в последние 10 минут своей жизни. — Корригэн взглянул на Баера.
— Пошли, Чак.
— Я думаю, — заметил частный детектив, — мистер Донахью еще не все сказал.
Корригэн повернулся в сторону издателя. Зеленоватая бледность вновь покрыла его лицо.
— Садитесь, капитан. Извините за вспыльчивость. Попытайтесь войти в мое положение… Фелиция — моя жена, не должна ничего знать. — Донахью старался не смотреть на гостей.
— Об этом мы уже договорились, мистер Донахью.
— Ну, довольно, — вдруг подал голос Чак Баер. — Итак, вы провели ночь с женщиной. Ну и что? Кто она?
Донахью остановился у камина и носком ботинка поправил подставку для дров.
— Ее зовут… Соролья. Кармелита Соролья. Она… она беженка. С Кубы.
— Давно?
— Примерно около года. Ей удалось бежать вместе с другими, такими же, как она, в маленькой лодке. Они направлялись в Ки-Уэст, во Флориде. И получили убежище в Майами, согласно Закону об эмиграции. Кармелита в том числе.
Корригэн обладал развитой интуицией, и в моменты озарения у него мозг начинал работать очень четко. Сейчас он почувствовал первые симптомы озарения — мелкие покалывания кожи головы. Ему нужно было узнать о Кармелите Соролья все.
— Это интересно, — промолвил Корригэн, откидываясь на спинку кресла и закидывая ногу одна на другую. — Как же она оказалась в Нью-Йорке, мистер Донахью?
Донахью встретился с Кармелитой, когда был на отдыхе в Майами Бич. Кармелита по-английски говорила так же хорошо, как и на родном испанском, без акцента. Издатель заинтересовался некоторыми антикастровскими статьями, которые эмиграционный комитет издал на английском языке. Карма перевела их для него. Она сделала это настолько профессионально, что, заручившись его рекомендациями, начала стремительную карьеру в Нью-Йорке.
— В качестве переводчика?
— Она прекрасно с этим справляется. — Донахью кивнул. — Вращается, в основном, в мире газетчиков, журналистов и агентов, представляющих издательства в испаноязычных странах.
— Как вы встретились?
— Это было на литературной вечеринке. Она подошла ко мне и представилась. — Издатель самодовольно кашлянул. — Она призналась мне, уже в другой обстановке, что пришла на вечеринку исключительно ради меня.
— Значит, ваша встреча была не случайной, мистер Донахью. Она была заранее спланирована мисс Соролья.
— Не удивительно. Многие связывают со мной свои планы. «События в мире» — могущественное издательство. — Донахью ответил на замечание смешком. — Не понимаю, с чего это вы вдруг заинтересовались личной жизнью Кармелиты, или моей, если на то пошло, капитан. Но что касается Кармы, то здесь вам ничего не светит. Конечно, вначале я был осторожен, насколько может быть осторожен человек в моем положении. Но вскоре я отбросил все свои сомнения. Кармелита Соролья не пыталась затянуть меня в постель, предварительно спрятав в ней фотографа, дабы впоследствии шантажировать. Она была полностью поглощена делом, личный интерес появился уже позже, как естественное продолжение деловых отношений.