Крылья колдуна
Шрифт:
Она всмотрелась в портрет и вдруг выдернула его из-под руки девочки, так что карандашная линия перечеркнула все лицо.
— Отдавайте сейчас же, — буркнула Руби, быстро собирая работы. — Вы не сумели увидеть мою классическую красоту, оценить тонкие черты! За это побежите два лишних круга на стадионе!
В классе послышались возмущенные голоса, но Руби непреклонно покачала головой и открыла дверь кабинета.
— Вперед, переодевайтесь.
Алиса провела новенькую в раздевалку, где той выдали комплект формы — белую майку, синие штаны и кофту
— Там твой дядя, — заметила она.
— Знаю, — недовольно буркнула Матильда.
Заметив ее взгляд, мужчина помахал рукой, и новенькая, улыбнувшись Алисе и похлопав ее по плечу, отклонилась к краю беговой дорожки и легко взлетела по ступеням, будто и не было этих нескольких кругов по стадиону. Преподаватель поднялся с места, когда Матильда приблизилась к нему, замедляя шаг. Алисе на миг показалось, что он собирается поцеловать руку племянницы, но Матильда села на лавку, обняв себя и спрятав ладони подмышками.
— Это еще что, — недовольно пробурчала Руби, поравнявшись с Алисой. — Никакого уважения к преподавателю!
Она тоже направилась к помосту, и девочки перешли на шаг, а некоторые и вовсе остановились, пытаясь отдышаться.
Алиса же с удивлением поняла, что не чувствует усталости. Ноги сами несли ее по беговой дорожке, сердце ритмично разгоняло кровь, а руки стали горячими, как батарея. Она пробежала целый круг и только тогда остановилась. Руби уже спускалась с помоста, раскрасневшаяся, недовольная, преподаватель словесности хмурился, сидя на лавке, а Матильда шла по направлению к пансиону.
— Куда это она? — спросила Алиса.
— Надо же! — искренне удивилась Руби. — Ты умеешь разговаривать! Что за день-то такой? Сначала Джулия открывает в себе талант шаржиста, потом новенькая вдруг решает, что для нее закон не писан, Клэр вообще не почтила нас своим присутствием, а теперь ты… Я видела, как ты бежала — хоть на соревнования выставляй. А ведь раньше всегда в хвосте плелась.
Алиса смутилась, не зная, что ответить. Она действительно чувствовала себя странно. Может, из-за солнца, изредка пробивающегося через тучи. Или из-за новенькой, которая не шарахалась от нее, как остальные девочки, а наоборот, проявила интерес. Но только Алиса словно проснулась после зимней спячки.
— Куда пошла Матильда? — повторила она, глядя в глаза Руби.
— Куда-куда, — пробурчала та. — Сказано было — бежать. А она вдруг решила занять места в зрительном зале. Есть правила. Нарушать их — значит подрывать преподавательский авторитет.
— Вы ее наказали? — тихо спросила она, уже зная ответ. — Отправили в библиотеку?
— Правила одинаковы для всех! — выпалила Руби. — Так, чего встали? Размялись? Идем на прыжки. Помним технику? Разбег, максимальная скорость, толчок, стопы вперед.
Алиса
— Пойдем, — Руби подтолкнула ее в спину. — Может, ты и прыгать научилась?
Солнце спряталось за тучи, и холод вернулся. Пробрался под синюю кофту, которую до Алисы наверняка носила какая-то другая девочка, схватил за горло ледяной рукой.
Она не герой. И ничего не может сделать ни для Матильды, ни для себя.
Поежившись, Алиса ссутулила плечи и послушно поплелась за девочками.
36.
Спускаясь по лестнице в библиотеку, Тиль бездумно вела рукой по гладким деревянным перилам. Ступени были слегка вогнуты, словно продавлены множеством ног, в обломках барельефа, оставшегося на потолке, мерещился жуткий оскал. Тиль взялась за дверную ручку — ребристый бронзовый шар — и повернулась, услышав чьи-то шаги.
— Подожди меня, — попросил Ланс, сбегая к ней, и Тиль, выдохнув, поняла, что сейчас она действительно рада его видеть — уж больно жуткое впечатление производила библиотека, а ведь Тиль даже не открыла в нее дверь.
— Тоже жаждешь быть наказанным? — спросила она.
— Нет, — ответил Ланс. — Такие игры мне не нравятся. Если ты понимаешь, о чем я.
Закатив глаза, Тиль вошла в библиотеку, которая встретила их гулкой пустотой. За столом никого не было, и Тиль, перегнувшись через него, увидела корзинку с вязанием. Спицы, воткнутые глубоко в клубок, венчались желтыми каплями янтаря, толстая красная нить стекала через край корзины, как струйка крови. Из глубины помещения донесся неразборчивый шепот, и Ланс с Матильдой, переглянувшись, пошли туда по ковровой дорожке, вытертой, как пересохшее русло реки.
Обогнув длинный шкаф, полки на котором были уставлены книгами так тесно, что и палец не всунешь, Тиль увидела парту, за которой обычно отбывали наказание провинившиеся ученицы. Сейчас там сидела девочка. Оттопыренные уши светились розовым, на нижней губе виднелось чернильное пятно, а белая рубашка, застегнутая не на ту пуговицу, сидела криво, делая ссутулившуюся фигурку еще более скособоченной.
— Шшем, марракш, анаэ-таа, — пробормотала девочка по слогам, выводя буквы в тетрадке. Вытянув худую шею, заглянула в пожелтевшую от времени книгу, раскрытую перед ней, и повторила: — Анаэ-таа.
Призрачная энергия, еще не оформившаяся в крылья, светилась за ее спиной. Горели красные всполохи на тонких черных прожилках, идущих от спины, мерцали желтые искры, рассыпанные пудрой.
Тиль быстро подошла к столу и захлопнула книгу.
— Эй, ты чего! — возмутилась девочка. — Мне еще полстраницы!
— Мне сказали заменить тебя, — соврала Тиль, стараясь не смотреть за ее спину, где медленно таяла энергия молодой магички, которая, скорее всего, однажды станет ведьмой. Не слишком сильной, но и не слишком злой.