Крылья колдуна
Шрифт:
Клэр обернулась на черную тучу, которая вдруг оказалась совсем близко. Тень коснулась края стены, опоясывающей пансион, пробралась внутрь серыми щупальцами.
— Куда это наш преподаватель словесности собрался, в такую погоду?
Джулия вытянула шею, и, проследив за направлением ее взгляда, Клэр увидела черный кабриолет Ланса, выезжающий за ворота пансиона. Рядом с водителем виднелись светлые волосы Матильды, и сердце Клэр словно сжало ледяной рукой. Это она должна сидеть рядом с ним. Она должна ехать в красивой блестящей машине,
Матильда уже взрослая девочка. Вполне могла бы обойтись без опеки. Они все ведь обходятся. Когда они с Лансом решат сбежать, лучше бы оставить Матильду здесь. В самом деле, третий лишний. Пусть закончит пансион.
— Как красиво, — с восхищением прошептала Джулия, отвлекая Клэр от ее мыслей.
Оказалось, что толстуха вполне освоилась на крыше и даже отпустила трубу, с которой прежде обнималась, как с родной мамой, если бы та у нее была.
— Что красивого? — возразила Клэр из чувства противоречия. Хотя она и сама любила открывающийся с крыши простор. — Грязь да овцы.
— Смотри, — прошептала Джулия, схватив ее за руку, и с глаз Клэр вдруг словно сдернули пелену.
Овцы, рассыпанные по холму, медленно катились к хлеву — комки светлой шерсти, подгоняемые ветром. Море, покрытой серебряной чешуей бликов, вытянуло белую пенную лапу на берег, смахнуло сучковатое дерево и снова отбросило его прочь, играя, как огромный кот. Солнечный меч прорезал плотную тучу и вонзился в развалины замка.
Джулия смотрела на мир, широко раскрыв глаза светло-бирюзового цвета, какого Клэр ни у кого больше не видела. А ее кожа вблизи оказалась чистой, тонкой, почти прозрачной и будто напоенной светом.
Ветер хлестнул Клэр по щеке ее же волосами, она моргнула — и наваждение прошло. Она с раздражением выдернула руку из горячей ладони Джулии и пошла к выходу.
— Шевелись, — буркнула Клэр, ловко спускаясь по приставной лестнице. — Или Петра не досчитается тебя.
Джулия повернулась спиной к люку, неуклюже нашла ступней перекладину, цепляясь за крышу, и Клэр вдруг осознала, что злится. Злится на эту нелепую толстуху за то, что ей, Клэр, не дано видеть мир таким… Вцепившись в край лестницы, Клэр глянула вверх и поморщилась от вида пухлой попы Джулии, обтянутой серыми колготами и окаймленной клетчатой юбкой.
А ведь если дернуть лестницу, то Джулия рухнет вниз и свернет себе шею, как пить дать. Мысль, пришедшая в голову, была вязкой и густой, как комок грязи. Клэр быстро убрала руку и пошла прочь из кладовки.
39.
Выяснилось, что машину Ланс купил с дефектом — крыша у нее заела и теперь не поднималась. Тиль съехала вниз по сиденью, подняла воротник куртки, чтобы хоть как-то защититься от ветра, рвущего волосы и воющего диким зверем. Густеющая на горизонте туча медленно расплывалась по небу чернильным пятном, и от нее даже издали веяло угрозой.
В Либеморте
У моста Ланс остановился. Волны ревели и бросались на берег цепными псами, рвущимися с привязи. Одна поднялась так высоко, что хлестнула по дорожному полотну, натянутому через пролив.
— Почему ты остановился? — спросила Матильда
— Ты прислушиваешься к интуиции? — ответил Ланс вопросом на вопрос.
— Я больше следую голосу разума. Нам надо выбраться с острова и связаться с Ремом. Тут творится черти что, и двоим нам не справиться. Или ты считаешь зазорным просить о помощи?
— Глупости, — фыркнул Ланс. — Я мыслю так: если можешь сделать что-то сам, то берись и делай. Но если попал в критическую ситуацию, к примеру, у тебя скованы руки, а над головой запирающий знак — кричи, проси, моли о помощи. Другой вопрос — придет ли хоть кто-нибудь, — он тепло посмотрел на Матильду. — Разве что одна анаэта, через сотню лет. Хотя я был бы согласен и на Ульриха. На кого угодно. Лишь бы с лопатой. И готов был отдать за это что угодно.
— Есть вещи, на которые нельзя согласиться, — возразила Тиль. — Даже в безысходных ситуациях.
— И на что бы ты не согласилась даже под страхом смерти?
Тиль повернулась к нему, разглядывая профиль Ланса, напряженно всматривающегося в противоположный берег. На выступающем подбородке торчала рыжая щетина, правый уголок губ привычно загибался вверх, и Тиль вдруг поймала себя на желании потрогать лицо колдуна: очертить ямочку на щеке, пригладить густые брови, ощутить мягкость губ.
— Это твой последний вопрос? — уточнила она. — Я лучше еще раз тебя поцелую, чем стану откровенничать.
— Нет, — ответил он. — Последний вопрос я еще формулирую. Сейчас мы просто болтаем, как старые друзья.
— Мы знакомы всего пару дней, — возразила Тиль. — Хотя кажется — целую вечность. Но вряд ли мы хоть когда-нибудь сможем стать друзьями. Слишком мало у нас общего.
— Я бы тоже предпочел стать любовниками, — ухмыльнулся Ланс. — Но во второй части ты ошибаешься. У нас очень много общего.
— Это что же?
— Во-первых, мы оба маги, — ответил он. — Вернее, ты анаэта, что, конечно, гораздо круче, но я тоже хорош. Во-вторых, у нас общее дело. Детали которого мы сможем обсуждать еще очень долго.
— Ты забыл, что по правилам договора ты задаешь последний вопрос и исчезаешь из моей жизни?
— Если ты этого захочешь, — напомнил Ланс.
— И это все? — уточнила Тиль. — Мы маги и на совместном задании?
— Мы оба любим литературу, — заявил Ланс. — Ты ведь не станешь отрицать, что любишь книги? Я видел твою библиотеку.
— А ты, выходит, тоже.
— В гробу я даже сочинял стихи.
— Надеюсь, ты не собираешься их декламировать.
— Нет, мы пока не на той стадии откровенности, — ответил Ланс.