Крымский Джокер
Шрифт:
Надуманные сложности — вот причина кислой мины нашего мира. И те немногие, что верят в здешнюю красоту, не в силах излечить всех уродцев и упырей, которые наводняют наш светлый дом призрачными страданиями.
Тесно мне от шелеста их грязных молитв.
И я ломаю губами стекло на пыльном окне, чтобы горячий воздух дикой пустыни ворвался в эти мрачные стены, развеяв тоску и слабость. И тогда я с жадностью вопьюсь в новую жертву своего безумия, и закружится мой скелет в бешеном танце слёз и страха. Последних слёз и последнего страха.
Гроза близка. А вместе с ней идёт и избавление.
Для всех нас…
Вовремя опомниться. Вовремя проснуться. Вовремя вернуться.
Как я хочу всего этого "вовремя"!
Вот и настигли вы меня, зловещие Тёмные Всадники!
Что ж — я давно слышал Ваше смрадное дыхание за моей спиной и долгие годы привыкал к шаманским барабанам Ваших подков! Я так устал убегать, что теперь, наверное, сам стремлюсь к нашей встрече. Скрываясь от вас, бывало, я встречал любовь, но чтобы не быть узнанным (о, Вы прекрасно чувствуете её дурманящий запах!), сам убивал её. Если я видел чью-то ненависть — я застывал в изумлении от зрелища незнакомого мне чувства и на цыпочках проходил мимо, старательно заметая плащом свои следы. Но тщетно. Вы вырастали за спиной из моей тени, и вновь преследовали меня повсюду!
Но теперь я готов…
И вот близится пора разбить своё сердце, свою серую душу. И остановиться надолго в пустоте.
Это будет последняя стоянка перед грозным походом.
Походом против себя самого.
Первая половина жизни ушла на то, чтобы взрастить и выкормить в себе новых чудовищ. И постигнуть весь их ужас, всё их величие. Их безудержную жадность.
Вот их имена: Свобода и Безнаказанность. Весёлая похоть. Ледяная черствость и Бледная любовь. Пустота взгляда и Плотоядная страсть. Безумное опьянение и Ночные кошмары.
И теперь, когда их боевой клич слышен у самого порога, только теперь видна мне истинная сила моих беспощадных детищ.
Любовь к дальнему такая же химера, как и любовь к ближнему. Не более чем удачная игра слов великого гения. Человек — это саморазрушение. И вся трагичность для рассудка состоит в бесплодности и ненужности этой жертвы. А когда жертвуют, то забывают о предмете, ради которого идут к последней черте. Забывают и о любви, и об идеалах и привязанностях. И как следствие убивают их прежде себя.
"Наша жизнь — комедия, в которой последний акт всегда кровав".
Не дать вырасти пошлости на полях славной битвы — вот моё желание сегодня!
Пусть пьеса идёт своим чередом. Независимо от финала. Но пусть при взгляде на сцену не тошнит от собственной бездарности и трусости.
И вновь перед сном проверяю я своё оружие и начищаю доспехи.
Я жду вас, мои новые противники! Я готов.
И того, кто умён, и того, кто красив Небо в землю упрячет, под корень скосив. Горе нам! Мы истлеем без пользы, без цели, Станем бывшими мы, бытия не вкусив."Кровь по-нашему вообще не тайна. А если — не тайна, то незачем, конечно, и в жертву богу приносить кровь, но и, обратно, незачем удерживаться, мистически удерживаться, религиозно трепетать перед её пролитием. "Только жалко". — Только? Ну, то немного. Вот где лежит разгадка, почему такая кроткая цивилизация, как наша, стала в то же время столь воинственно-кровавою: кровь стала водой, сперва в нас, но затем уже и — для нас".
Так всё и происходит: сперва в нас, но затем уже и для нас. Для всех.
Гибнет ли мир, или расцветает… Прогресс или регресс. Сжимается — разлетается. Какое нам до этого должно быть дело? Главное — в нас. Вначале умирает в нас, потом и для нас. Сперва вспыхивает в нас, после светит и вокруг.
Смеётся душа — и погода ясней. Чем не доказательство могущества человека?
Но почему-то кровь… Всюду кровь.
И где-то рядом страшная тайна смерти.
Иногда мне кажется, что смерти не существует.
Это мы её растим и множим. Смерть наших близких и случайных знакомых…
Смерть людей, попавшихся на нашем пути. Это мы выносим внутренний приговор. Иногда в шутку. Иногда робко и застенчиво. И подкрадываются мыслишки о том, как славно было бы, если бы того или иного человечка не существовало вовсе. Нет, не убить, упаси боже! Ну, как-нибудь прибрать…
И вот из множества мелких пожеланий вызревает окончательный диагноз.
И тут бы помнить всегда — сперва в нас, потом и для нас! Помнить, и быть осторожным в мыслях и поступках. Не исключено, что твой косой взгляд станет началом чей-то гибели…
Весна не пришла — и наступила вторая зима. Ты плачешь у мокрого окна, молясь о несбыточном. Природа редко выполняет свои обещания. И ещё реже заглядывает в твой настенный календарь.
Большой чёрный зверь в заснеженной пустыне снова воет от одиночества. И ты сворачиваешься как эмбрион, мечтая вновь заполнить чрево матери. И стынет мозг в мокрых красках. И холодный пот заполняет простыню. Он проливается на серый пол, смешиваясь с твоей слюной, и застывает там мутным пятном.
А ты застыл в ужасе перед своими видениями, где нет ни прошлого, ни будущего. И всё время видна тебе эта пустыня, и зреешь ты догадкой, кто этот огромный и косматый зверь без будущего и прошлого.
Где же ты, мой аленький цветочек? Кто сорвал тебя, моя отрада, моё спасение?
Не сам ли растоптал тебя своими огромными лапами, чтобы устремиться прочь от твоей спасающей притягательной власти? Кто вырвал меня из времени, чтобы я навсегда забыл твой сладостный запах?
И проклятия, смешиваясь с грозным рёвом, теперь терзают мои уши.