Крыжовенное варенье
Шрифт:
— Ох, выволокла бы я этого Рона из порноиндустрии за длинный хвост… — сказала старушка, и, только после, встретившись глазами с хозяйкой гостеприимного коттеджа, поправилась. — Я про волосы… про волосы… — снова недобрый взгляд. — …на голове.
Ольга, наконец, совладала со своими эмоциями и тоже решила вставить слово в обсуждаемую тему:
— Насчет хвоста… Это он под Дали косит. Видите, и усики отрастил, конечно, не с такими загогулинами, как у Мастера, но все же… Впрочем, до Сальвадора пока не дотягивает, — и она перевернула журнал обложкой вверх, указала на квадрат. — Приходится прикрываться примитивным Малевичем…
Ольгину остроту оценил даже пребывавший все это время крайне серьезным капитан. То есть, он, конечно, сделал вид, что по-прежнему занимался шашлыком, но уж больно как-то нарочито поворачивался спиной к присутствующим.
Дом у Чижовых был добротный. Красного кирпича, двухэтажный, с мансардой. Круглое окошечко в самом верху, под крышей, — библиотека. Выдержана в стиле 19-го века. Покрытый зеленым сукном большой стол, на нем медный канделябр. Вдоль стен — стеллажи под самый потолок.
Там, в библиотеке, и собирались после обеда продолжить чтение бабушкиного дневника.
— Даже странно, что фанатик-меркурианец не наведался в этот коттедж, — за приготовлением шашлыка капитану Отводову думалось как-то слишком безусильно. — Ведь основные документы, книги, в том числе и оставшиеся от Евдокии Алексеевны, хранятся именно здесь. Я не ошибаюсь? — он посмотрел на Марию Алексеевну.
— Не ошибаетесь, Ираклий Всеволодович, не ошибаетесь…
— Вот! Получается, наш «друг по переписке» знал, что «специалистов по старой технике» нужно направлять в городскую квартиру. Кому вы говорили про бабушкин дневник, Мария Алексеевна?
Та аж подскочила:
— Да никому, я сама про него и думать забыла. Кому ж расскажу…
— И все же. Припомните…
— Ну, — она прошла по уложенной плоскими спилами камней тропке к крыльцу, потом резко обернулась. — Одноклассницы знали. Две. Лучшие подруги… — помедлила, шевельнула покатыми плечами. — Так то еще в школьные годы.
— И что, вы со школьной скамьи с ними не виделись?
— От чего ж, встречались. Но лет десять, как след затерялся… Хотя нет, постойте! В прошлом году, Ленку… Ленку Сыроежкину повстречала в театре. Случайно. Сидела на ряду позади меня. С каким-то мужичком… Бородатый, но аккуратненький.
— Кто бородатый и аккуратненький? — хозяин, Станислав Евсеевич, не по загородному одетый, в пиджаке и при галстуке, вернулся с каких-то переговоров. — Кого на дуэль звать, — приобнял супружницу, поцеловал в бисквитную щечку.
— Да кому я нужна, — парировала та. — Это я про встречу с Ленкой Сыроежкиной, помнишь, около года назад, в театре…
— Ту Сыроежкину, что в телевизоре работает?
— Ну да, я ж тебе рассказывала, — и извинительным тоном добавила. — Он у меня по футболу, да боевикам спец. Новости предпочитает по радио в машине, ну и никак не может усвоить, что одна из моих бывших одноклассниц, более того, близких в прошлом подруг, теперь узнаваемое лицо, ведущая утренней программы на одном из периферийных каналов.
Отводов обмер:
— И что, получается, ее каждый мог бы найти через работу, особенно тот, кто, собственно, на телевидении и работает?
Светлана Артемьевна и Ольга, казалось бы, преспокойно нанизывали кусочки мяса на шампуры. Но отсутствие эмоций на лице еще не означало отсутствие внутренней реакции. Они прекрасно понимали, сколь важную ниточку в расследовании только что удалось вычленить капитану. Кажется, в деле о неистовом охотнике за стариной, фанатике-меркурианце, вот-вот распутается очень важная деталь…
— Мог бы найти? — Мария Алексеевна искренне недопонимала излишних вопросов Ираклия Всволодовича. — Да к ней и в театре все с автографами приставали. Бедняга, вынуждена даже в полумрачном фойе носить солнцезащитные очки.
— И что, очки спасают? — Лобенко всегда умиляла эта притворная каприза «звезд». Ведь, ясно же, не для того они шли в свою публичную профессию, не для того лезли за экраны ящиков, чтобы потом грустить о неприметной серенькой жизни «как все».
— Я же говорю, — не спасают. — Мария Алексеевна наконец догадалась, что в запале, упустила какой-то косвенный смысл собственного же рассказа, ставший очевидный всем остальным.
— И о чем вы говорили? — задала вопрос Светлана Артемьевна.
— О чем, о чем? О семьях, о детях, о работе, кого из бывших когда в последний раз видели… Стасик, о чем еще?
Но глава семейства воздел пятерни:
— Не-а, меня, Марьюшка, не приплетай. Ты же знаешь, я весь этот ваш бабский треп не люблю. Я сразу, как углядел, что вы языками сцепились, — в буфет и чаи гонять…
Отводов ухмыльнулся, тоже мужское занятие! Ладно, если б по сто грамм. Но, видимо, с такой половинкой, как Мария Алексеевна, не забалуешь. Крепкий чай — уже благо!
Супружница тем временем продолжала:
— Ну, говорили, что надо бы встретиться, всем вместе, или вдвоем. Обменялись телефонами. Все это время нас постоянно отвлекали, то просьбой об автографе, то просто нескромными взглядами.
— А про бабушку, про дневник, конечно, ничего? — этот вопрос был очевидным, и задать его мог уже любой из присутствующих. Но озвучил все же, как и подобало по ранжиру, капитан.
— Ничего, — подтвердила Мария Алексеевна, ответ также был очевидным.
— А кто с ней был в театре, что за кавалер?
— Так он тоже смотался, — ухмыльнулся Чижов-старший. — Один я, думаете, такой ушлый, чтоб в буфет свалить.
— Так кавалер тоже в буфет пошел?
— Не знаю, может, и в буфет, я его физиономию не разглядел.
— И больше вы с ней не созванивались и не встречались?
— Созванивались. В феврале, у нас было 25 лет выпуска. Меня приглашали в школу, просили оповестить всех, с кем поддерживаю связь, ну, я и прошерстила записную книжку. Впрочем, «улов» был не велик. Всего пара-тройка фамилий. Из близких в прошлом подруг — одна Сыроежкина. Да и та на вечер, разумеется, не явилась…