Кто-то чудесный
Шрифт:
– Угу, - промычал Гэл. Башка болела зверски, просто раскалывалась.
– Ел? Суп разогревал?
– с некоторым ехидством поинтересовалась Элис.
– Не-а, - со вздохом признался Гэл, подымаясь с земли и отряхивая джинсы.
– Я так и знала!
– торжественно провозгласила Элис и отключилась.
Знала она, как же!
Всё ещё держась за голову, Гэл не выдержал и расхохотался. Продолжая смеяться, он аккуратно подобрал
Ему показалось, что он поймал на себе чей-то пристальный взгляд. Может быть, это спасённая пума смотрела на него с какого-нибудь утёса?
Смотрел. Это же был парень! И он наверняка обиделся на то, что Гэл вот так вот нахально взял и полез ему под хвост! И пялился на его причиндалы. Сам Гэл бы точно обиделся.
– Ты извини! Я больше не буду!
– прокричал он, снова рассмеялся и поскакал вниз в сопровождении Берты, размахивая пакетом.
Он не ошибся. Громадный зверь действительно провожал его внимательным взглядом, стоя в тени соседнего утёса.
* * *
В "Скакуне", как всегда, было накурено, шумно, и перегарную вонь чуть ли не ножом можно было резать. Ковбои гоготали и сыпали солёными словечками. Это особо не раздражало Элис: она просто старалась не доводить свои выступления до того момента, когда парни наберутся лишнего, и это лишнее ударит им в головы. Проблемы были ей совершенно ни к чему, и она всячески старалась их избегать. Хотя, чего греха таить, появление Гэла ей этих проблем прибавило. Репутация у мальчишки в этих краях была не ахти какой хорошей. Но во время выступлений он так искренне лыбился, что невольно вызывал ответные улыбки на самых мрачных физиономиях. И песни он горланил со всем пылом, будь то сентиментальная баллада про одинокую крошку Мэри-Лу или забористые куплеты, до которых поддатые ковбои были весьма охочи. Однако всякой похабщины Элис не терпела, тем более в устах такого пацанёнка, - каким бы взрослым и бывалым он себя ни считал.
В этот вечер Гэл примчался в бар запыхавшийся, чем-то очень довольный, с горящими от возбуждения глазами и улыбкой до ушей. Элис даже не стала упрекать его за опоздание. Они быстренько настроились и на принесённом Гэлом кураже отыграли весь репертуар с небывалым жаром. Ковбои с таким же энтузиазмом подпевали им, колотя по столам кулаками и пивными кружками, так что Элис то и дело со смехом их урезонивала, объясняя, что хозяин бара, Гас Вильямс, вычтет из её гонорара стоимость попорченной мебели и посуды.
– Да мы ему сами заплатим, этому сквалыге!
– наконец громогласно возопил Работяга Билл. Все согласно захохотали, и Элис только и оставалось, что махнуть рукой и сдаться.
Она была, пожалуй, почти счастлива. Оттого, что черешневые глаза Гэла сияли радостью, а ковбои одобрительно свистели и хлопали именно ему. Оттого, что все они сейчас забыли, как чуть было не кинулись топтать парнишку сапогами всего-то пару недель назад. Один лишь Джим Берроуз, который начал тогдашнюю заварушку, демонстративно от Гэла отворачивался и косоротился. Однако в весело гомонящей толпе его кислую рожу можно было не замечать.
Но это всё-таки не помогло.
Закончив выступать и оставив ковбоев накачиваться пивом напротив телеэкрана с бейсбольной трансляцией, а Гэла - подпирать стену в коридоре, Элис зашла на кухню к Гасу. Тот сунул ей пакет со свежей выпечкой, хоть она и отнекивалась, и расчёт за первый вечер выступлений. Она буквально на минуту задержалась там, чтобы с ним поболтать. Гас ей нравился: спокойный и немногословный, но любивший острое словцо и искренне к ней расположенный. В очередной раз весело отказавшись от его предложения поселиться в крохотной гостиничке при баре и петь только у него, она вышла в коридор... и не нашла там Гэла.
Элис начала всерьёз волноваться, когда обнаружила Берту возле припаркованного на тёмной стоянке "форда" - одну. Гэла не было и там. И в зале, куда она мельком заглянула - тоже. Телефон у парня был или вмёртвую разряжен или отключён. Механический голос бодренько провякал ей про недоступность абонента.
Запретив себе паниковать, Элис взяла Берту за ошейник и вернулась с нею в кабак - к тому коридорчику возле кухни, где оставила Гэла. А оттуда Берта резво привела её к единственному месту, куда ей не пришло в голову заглянуть, - к мужскому туалету.
Выругав себя за тупость, Элис решительно повернула дверную ручку и заглянула в пропахшую дезинфекцией и дешёвым спреем уборную, на ремонте которой Гас явно сэкономил. Господи Боже, проклятый бар был набит народом от подвала до чердака, но почему-то в этом вонючем сортире не оказалось никого, кроме её мальчика и дуролома Джима Берроуза, у пуза которого Гэл держал нож.
На скрип двери оба повернулись. Физиономия у Берроуза была не только перекошенной, но и свинцово-серой. Гэл крепко сжимал губы, глаза его казались огромными. Рука у него, видимо, дрогнула, когда Элис распахнула дверь, - на светлой рубашке ковбоя начало расплываться алое пятно. Берроуз взвыл и попытался перехватить нож.
Без колебаний, жалея только о том, что не прихватила из машины пистолет, Элис приказала:
– Берта, взять!
Тоже ни секунды не колеблясь и даже не зарычав, собака взметнулась и одним толчком опрокинула верзилу на кафельный пол, встав передними лапами на его многострадальное пузо.
Тут Берроуз обрёл дар речи и прохрипел:
– Да вы... вы... твари! Я вас всех посажу! Бродяги вонючие!
Берта глухо заворчала, и он мгновенно заткнулся, тяжело дыша.
– Ты что, с ума сошёл?
– выпалила Элис, подбегая к Гэлу и хватая его за плечо.
– Что тут происходит?
– Я пошёл отлить. Он тут был. Он спросил меня, почём я беру за отсос, - бесцветным голосом отозвался Гэл, уронив руку с ножом.
– Я ему врезал. Он меня попробовал заломать, вот и...
– он сглотнул и опустил голову.
– Это я тебя посажу, - вкрадчиво сообщила Элис, обернувшись к распростёртому на полу Берроузу.
– Ты напал на несовершеннолетнего, ты, ублюдок хренов, паскуда!