Кто-то чудесный
Шрифт:
В глазах у неё потемнело от ярости, и она еле сдерживалась, чтобы не приказать Берте хорошенько тяпнуть засранца.
– Я не нападал!
– оскорбленно пропыхтел тот, тщетно пытаясь приподняться на локтях. Но лапы грозно оскалившейся Берты переместились ему на грудь, и он шлёпнулся обратно на кафель.
– Он бешеный, твой сучонок! И твоя шавка бешеная, и ты тоже, Элис Не-Даёт! Зачем ты таскаешь за собой этого цыганского пидорчонка? Мерзость какая!
– у него даже голос задрожал от негодования.
– Чего
– Вот ты и есть мерзость, - устало проговорила Элис. Её даже замутило от отвращения.
– Отпусти его, Берта, испачкаешься. Ещё одно слово, - она предупредительно вскинула руку, увидев, что Берроуз раскрыл рот, готовясь осчастливить их очередной порцией откровений, - и я прикажу собаке отгрызть тебе яйца. Вали отсюда, пока цел.
Берта, тихо ворча, отступила, и Берроуз с кряхтением поднялся. Осторожно потрогал пальцем окровавленную прореху на рубашке и что-то пробормотал себе под нос. Явно не извинения, хмуро подумала Элис, переводя взгляд на Гэла. Тот опустил глаза, скривив губы в горькой усмешке, и молча спрятал в карман зажатый в кулаке нож.
– Это мой ножик!
– подал возмущённый голос Берроуз.
Берта гулко гавкнула, и верзила моментально исчез за дверью.
Всё, что сделала Элис, снова посмотрев на бледное замкнутое лицо Гэла, ещё недавно светившееся детским восторгом, - подошла к умывальнику в углу сортира и открутила старомодный кран. Под ошеломлённым взглядом парня она тщательно умылась сама и кивнула ему, стряхивая с пальцев капли:
– Просто смой с себя этого урода, да и всё. Смой и забудь.
Гэл глубоко вздохнул, слабо улыбнулся и, подойдя, тоже подставил ладони под струйку воды. Набрал полные пригоршни, поплескался, брызгая водой на макушку, - словно какой-то утёнок, подумала Элис, - и обернулся к ней, лыбясь уже по-настоящему. Вода капала у него с носа и подбородка, и Элис сама начала улыбаться. Она оторвала кусок бумажного полотенца от висящего на стене рулона, протянула ему и строго спросила:
– Так ты нож у него из кармана вытащил, что ли?
Гэл покаянно шмыгнул носом:
– Ага.
– Молодец, - одобрила Элис, а пацан облегчённо прыснул и тут же примолк, когда она осведомилась, толкнув дверь чёртова сортира: - А твой ножик где? Я же тебе новый покупала. Опять потерял, что ли?
– Сломал, - лаконично сообщил Гэл и глянул на неё так, будто бы хотел что-то добавить, но промолчал.
– Не спрашиваю, кто научил тебя так профессионально лазить по чужим карманам, - усмехнулась Элис, пропуская его вперёд. Берта замыкала шествие.
– Ну, а кто научил пользоваться ножом, как надо, м? Дядька?
– Не-а, - серьёзно ответил Гэл.
– Один чувак. Циркач. Мы с цирком однажды кочевали, а он там фокусником был. Дэн... Дэниэль Ромеро. Он меня и по карманам научил, у него руки такие...
– Гэл пошевелил пальцами и бесшабашно ухмыльнулся.
– Ловкие.
– Понятно, - сдержанно обронила Элис.
Ещё ей было понятно, что мальчишку многое связывало с этим неизвестным ей Дэниэлем Ромеро: рассказывая о нём, Гэл раскраснелся и то и дело мечтательно вздыхал.
– А потом он свалил из цирка, - грустно поведал он.
– В Нью-Йорк поехал. И когда уезжал, сказал мне, что я непременно встречу кого-то. Кого-то чудесного, - Гэл передохнул и продолжал, возбуждённо блестя глазами.
– И если я в это сам поверю, то всё сбудется. Обязательно!
В его голосе прозвенела такая глубокая убеждённость, словно он говорил о Спасителе, Марии-Деве и святых угодниках. Элис даже немного оторопела, в замешательстве откашлялась и наконец сказала, усаживаясь за руль "форда", пока Гэл устраивался рядом с нею, а Берта - как всегда, на заднем сиденье:
– Ну, тогда я тоже приложу руку к твоему обучению. Завтра ты у меня будешь учиться стрелять, Гэл Стефан Чирешару.
И засмеялась, едва не оглохнув от восторженного вопля пацана.
* * *
Но на следующий день у них ничего не получилось. Напрасно Гэл подорвался со своего диванчика ни свет ни заря и кинулся самолично варить кофе и жарить тосты, топоча по полу босыми пятками, роняя скользкие тарелки и сокрушённо чертыхаясь.
Элис на него не ворчала. Выглянув из своей спальни и застигнув его с веником и совком в руках, заметающим осколки, она только хмыкнула и отправилась умываться. А Гэл, проворно отправив бывшую тарелку в мусорный пакет, смирно сел на табуретку, зажав руки между колен, и стал дожидаться её, хотя готов был скакать от нетерпения.
Элис вышла из душевой в халате, с полотенцем на голове, и принялась деловито рыться в коробках, где у них лежал подготовленный к переезду и нераспакованный кухонный скарб. Достала пустую пластиковую банку, потом ещё одну, и ещё.
– Это для мишеней, да?
– радостно догадался Гэл, подпрыгнув на скрипнувшем табурете.
– Вау, клёво! А можно, я на них разные противные рожи нарисую?
Он живо схватил чёрный маркер, отыскав его в тарелке с разными мелочами, а Элис так и прыснула, но ответить не успела: в кармане её халата зазвонил мобильник. Разом навостривший уши Гэл приуныл, почуяв недоброе. Так и оказалось: местное отделение социальной службы штата, находившееся в соседнем городке, возжелало побеседовать с Элис о деталях её опекунства. Вот ни раньше, ни позже!