Кто-то в моей могиле
Шрифт:
Она помнила поездку в Лос-Анджелес, мать сидела за рулем. Она чувствовала, как восторг и радость захлестывают ее все больше, мир представал перед ней в новом свете, словно она уже готовилась показать ребенку все его красоты. Чуть позже она услышала безжалостные слова профессора: «Очень жаль, но никаких свидетельств беременности мне обнаружить не удалось…»
Дальше Дэйзи его уже не слышала. Она разрыдалась и полностью утратила контроль над собой, все остальное доктор изложил матери, а та пересказала ей: детей не будет никогда.
Миссис Филдинг без удержу говорила на всем обратном пути. Дэйзи смотрела на ужасный пейзаж за окном машины (где они, зеленые холмы?), сумрачно-серое море (неужели оно было когда-то голубым?) и совершенно голые дюны (голые, голые, голые). «Это вовсе не конец света, — сказала ей миссис Филдинг, — посмотри на все преимущества своей жизни. Ты же в сорочке родилась». Но сама миссис Филдинг так разволновалась, что не смогла дальше вести машину. Ей пришлось притормозить у маленького кафе на берегу моря, и обе женщины долго сидели и смотрели друг на друга за грязным, усыпанным крошками столом. Миссис Филдинг продолжала говорить, все время повышая голос, чтобы перекричать шум волн, бившихся о причал, и грохот тарелок на кухне.
Прошло пять лет, но миссис Филдинг убеждала ее теми же словами.
— Посмотри на свои преимущества, Дэйзи. У тебя спокойная и комфортная жизнь, ты в полном здравии, муж твой, вне всякого сомнения, лучший в мире.
— Да, — согласилась Дэйзи. — Да.
Она подумала о могильной плите, увиденной во сне, о дате своей смерти — второе декабря 1955 года. Четыре года назад, а не пять. Поездка в Лос-Анджелес, должно быть, была весной, а не в декабре — холмы зеленели распустившимися деревьями. Невозможно было установить связь между днем их поездки и тем, что Дэйзи называла теперь с большой буквы — День.
— Кроме того, — продолжала миссис Филдинг, — со дня на день может прийти весточка от одного из агентств по усыновлению, ты в списке уже достаточно времени. Возможно, тебе следовало обратиться к ним не в прошлом году, а пораньше, но переживать по этому поводу поздно. Лучше порадоваться тому, что в один из ближайших дней у тебя появится ребенок и ты будешь любить его так, словно это твое собственное дитя. Джим тоже полюбит его. Ты даже не понимаешь, какое счастье иметь рядом с собой такого человека, как Джим. Стоит мне только подумать, что вынуждены переживать женщины замужем…
«Конечно, ты имеешь в виду себя», — подумала Дэйзи.
— Ты очень, очень счастливая, Дэйзи.
— Да.
— Я думаю, главная беда в том, что тебе нечем заняться. Ты забросила за последнее время так много своих увлечений. Почему ты перестала заниматься русской литературой?
— Я никак не могла запомнить имена.
— А мозаика, которую ты делала…
— У меня нет таланта.
Словно для того, чтобы показать, что в доме хоть кто-то одарен от природы, Стелла, перемывавшая оставшиеся после завтрака тарелки, запела на кухне.
Миссис Филдинг поднялась и захлопнула дверь, не слишком стараясь ее придерживать.
— Тебе пора заняться какой-нибудь деятельностью. Той, которая полностью захватит тебя. Почему бы тебе не поехать со мной на ленч в Драматический клуб сегодня днем? Когда-нибудь ты даже могла бы попробовать сыграть в одной из наших пьес.
— Я не уверена, что сама…
— Там совершенно нечего играть. Ты просто делаешь то, что тебе говорит режиссер. Сегодня на обеде выступает очень интересный докладчик. Тебе будет куда полезнее выйти из дома, чем сидеть здесь, повесив нос из-за того, что во сне тебя кто-то убил.
Дэйзи резко наклонилась вперед, сбросила с колена собачью лапу и встала.
— Что ты сказала?
— Разве ты не расслышала?
— Повтори.
— Я не вижу никакого смысла, — миссис Филдинг сделала паузу, щеки ее вспыхнули от раздражения. — Впрочем, ладно. Все что угодно, лишь бы тебя развеселить. Я просто сказала, тебе куда полезнее поехать со мной на ленч, чем сидеть здесь, повесив нос из-за плохого сна.
— Мне кажется, ты повторила не точно.
— Достаточно близко к тому, что я запомнила.
— Ты сказала, потому что мне приснилось, будто кто-то меня убил. — Она замолчала, а потом добавила: — Верно?
— Возможно. — Чувство раздражения постепенно становилось у миссис Филдинг чем-то более серьезным. — К чему поднимать столько шума из-за пустякового расхождения в словах?
«Это не маленькое расхождение, а огромная разница, — подумала Дэйзи. — Я умерла превратилось в кто-то меня убил».
Она начала ходить по комнате, собака смотрела на нее с упреком, мать с неодобрением. Двадцать два шага вперед, двадцать два шага назад. Через какое-то время пес тоже пошел, следуя за ней по пятам, словно они были на прогулке.
3. Но я ничего не могу поделать
Моя кровь течет в твоих жилах
В полдень позвонил Джим и попросил ее приехать к нему в город пообедать.
Они ели суп и салат в кафе на Стейт-стрит. Здесь было людно и шумно, и Дэйзи почувствовала глубокую благодарность за то, что муж выбрал именно такое место. Не было никакой нужды через силу заводить разговор. Когда вокруг так много разговаривающих, молчание двоих не кажется слишком заметным. Джиму даже показалось, что они очень весело провели время за обедом, и, когда они расстались у кафе, он спросил:
— Тебе ведь лучше, правда?
— Да.
— С подсознанием конфликтов больше нет?
— Никаких.
— Вот и умница. — Он нежно пожал ей плечо. — Увидимся за ужином.
Она смотрела, как он поворачивает за угол и направляется к стоянке автомобилей. Затем она медленно пошла по улице в противоположную сторону. Никакой особенной цели у нее не было, просто хотелось как можно дольше находиться вне собственного дома.
Сильный порыв ветра хлестнул ее по лицу. Над вершинами розовеющих гор собирались грозовые облака, напоминая по форме столбы дыма. Впервые за весь день у Дэйзи мелькнула мысль, не связанная с ней самой: «Дождь. Будет дождь».