Кто-то в моей могиле
Шрифт:
— Ты и впрямь в это веришь, Дэйзи?
— Да.
— Хорошо. Предположим, в этот день действительно произошла какая-то катастрофа, почему же ты не помнишь, что это было?
— Я пытаюсь. Именно по этой причине я хотела с тобой поговорить. Мне необходимо вспомнить. Я должна восстановить события всего этого дня.
— Понимаю, но ничем не могу тебе помочь. Но даже если бы мог, то не стал. Не вижу никакого смысла в том, чтобы люди сознательно пытались вспомнить какое-нибудь неприятное происшествие.
— Неприятное происшествие? Сказано довольно мягко для того, что случилось.
— Но если ты не помнишь, что случилось, — спросил он с иронией в голосе, — то откуда можешь знать, что это сказано довольно мягко?
— Знаю, — сказала она с нажимом.
— Знаешь. И все?
— Да.
— Ах, если б все знание в мире опиралось на такие простые аргументы.
Она окинула его холодным ровным взглядом.
— Ты не воспринимаешь меня всерьез, Адам, верно? Жаль, в действительности я очень серьезный человек. Джим и моя мать обращаются со мной как с ребенком, и я в ответ веду себя как ребенок, потому что так проще. Сохраняется тот образ, который у них сложился. Мой же настоящий облик вовсе не такой. Я считаю себя достаточно умной: я закончила колледж в 21 год… Впрочем, хватит об этом. Ясно, что я ни в чем тебя не убедила.
Она поднялась и направилась к двери.
— Спасибо, что выслушал.
— Ну что ты спешишь? Подожди минутку.
— Зачем?
— Я еще ничего не решил, кроме того, что… Кроме того, что я должен признать, что твоя, скажем так, ситуация меня заинтересовала. Эта попытка восстановить события одного дня четырехлетней давности…
— Ну?
— Сделать это будет сложно.
— Я знаю.
— Предположим, тебе это удалось. Что дальше?
— По крайней мере я буду знать, что произошло.
— Но какой толк в подобном знании? Ты же не станешь от этого счастливее или умнее. Нет?
— Нет.
— Так почему не оставить это занятие с самого начала? Забудь все. Ты от этого ничего не выиграешь, а потерять можешь очень много — вот об этом ты подумала?
— Нет. До этой минуты — нет.
— Пожалуйста, подумай. — Он поднялся, распахнул дверь. — И еще одно, Дэйзи. Скорее всего, в этот самый день ничего не было. Сны никогда не бывают настолько логичны.
Он знал, что слово «никогда» было чересчур сильным в данной ситуации, но употребил его сознательно. В качестве подтверждения своей правоты или, наоборот, неправоты. Ей нужны были только сильные слова.
— Ну что же, мне нужно идти, — сказала Дэйзи. — Я и так отняла у тебя слишком много времени. Надеюсь, ты не забудешь прислать счет?
— Никакого счета.
— Мне будет спокойнее, если ты пришлешь. В самом деле.
— Хорошо.
— И большое спасибо за совет, Адам.
— Знаешь, Дэйзи, многие мои клиенты благодарят меня за совет, затем отправляются домой и делают все наоборот. Ты тоже так поступишь?
— Не думаю, — сказала она очень серьезно. — Я благодарна тебе за то, что ты меня выслушал. Я не могу обсуждать это — я имею в виду свои проблемы — с Джимом и с матерью. Они слишком мне близки. Они расстроятся, если я выйду за пределы отведенной мне роли счастливой невинности.
— Тебе следовало бы более откровенно говорить с Джимом. У вас счастливый брак.
— Любой счастливый брак на какую-то долю состоит из хорошей игры.
Он хмыкнул, не возражая, но и не соглашаясь: «Нужно над этим подумать, прежде чем я приму решение. Игра? Очень может быть».
Он проводил ее до лифта, испытывая заслуженное удовлетворение оттого, что так мастерски провел этот разговор, что она так разумно отреагировала на его советы. Мелькнула мысль: знаком с Дэйзи уже несколько лет, а ни разу с ней серьезно не разговаривал — ему тоже хотелось принимать ее в роли счастливой невинности, веселой маленькой девочки, даже после того, как он узнал, что она не весела, не невинна, не счастлива.
Подошел лифт, и, хотя кто — то внизу энергично нажимал на звонок, вызывая кабину, он придержал рукой захлопывающуюся дверь. Он вдруг почувствовал, что ему не следует ее отпускать, они так ничего и не решили и тот добрый совет, который он ей дал, так и исчезнет без последствий.
— Дэйзи…
— Там кто-то вызывает лифт.
— Я только хотел сказать. Пожалуйста, звони мне, если вдруг почувствуешь себя в печали.
— Я больше не печалюсь.
— Правда?
— Адам, кому-то нужен лифт. Мы не можем просто…
— Я провожу тебя до первого этажа.
— В этом нет никакой не…
— Я люблю кататься.
Он вошел, дверь захлопнулась, и они медленно опустились вниз. Медленно, но не настолько, чтобы Адам успел придумать, что сказать ей. Лифт оказался на первом этаже, и Дэйзи снова поблагодарила его, очень вежливо и очень искусственно, как благодарят хозяина за проведенный у него смертельно скучный вечер.
4. Когда умру, частичка меня будет продолжать жить,
сначала в тебе, потом в твоих детях,
потом в детях твоих детей
Дэйзи приехала домой в половине третьего. Стелла встретила ее у входной двери. Она была подозрительно веселой и румяной, и Дэйзи решила, что служанка заглядывала в шкаф с напитками.
— Какой-то человек пытается до вас дозвониться, — сказала Стелла. — Он трижды звонил за последний час и все время твердил, что дело очень срочное, спрашивал, когда вы должны вернуться и все такое.
Такие происшествия случались в их доме не часто, и Стелла воспользовалась случаем, чтобы обговорить звонок во всех подробностях.
— Первые два раза он никак не хотел себя назвать, но во время последнего разговора я взяла и спросила его: «А кто ее спрашивает, будьте любезны?» Так я его и спросила. Он уж очень не хотел называться, а затем сказал, и я записала прямо здесь на журнале его имя и номер, чтобы вы позвонили.
На верху обложки журнала Стелла написала печатными буквами: «Стэн Фостер позвонить 67134 срочно». Дэйзи в жизни не встречала этого имени. Она подумала, что ошибся кто-то из них: либо звонивший, либо Стелла — Стелла могла не расслышать имя, а мистеру Фостеру могла понадобиться другая миссис Харкер.