Кубок лунника
Шрифт:
– Всеблагий! Прошу вас, послушайте меня.
– Вы просто бредите, – процедил Брай Рутто.
Он сгреб Малику в охапку, завернул в плащ и, ловко стянув плащ ремнями, перебросил ее через седло.
– Брай! – прохрипела ведьма, – я вас умоляю… я сделаю все, что угодно, только… вернитесь… туда…
Лекарь был молод и, как водится, весьма хорош собой. Он только что получил степень бакалавра Академии Объединенного волшебства, вероятно, чрезвычайно расстроился, когда вместо практики в Пражене ему было предложено отправиться в Ловенну, и чрезвычайно дорожил своейлицензией.
– Госпожа Вейн! – от возмущения он едва не потерял дар речи. Потом затряс головой, и во все стороны полетели оранжевые капли испорченного снадобья.
– Я не буду это пить! – прорычала ведьма, вжавшись в подушки, – это снотворное!
– Ничего подобного, – в голосе лекаря явственно прозвучала обида, – я вовсе не собирался…
Тут Малика почувствовала укол совести. Ей вдруг стало жаль мокрого беднягу, которому, ко всему прочему, еще и костюм придется покупать новый. Ибо – как подозревала ведьма – изумительного цвета микстура мгновенно и намертво въелась в светло-серое сукно.
– Вчера меня тоже напоили какой-то дрянью под видом успокаивающего чая, и я заснула, – сварливо пояснила она, – мне нельзя спать, понимаете? И где, во имя Всеблагого, господин граф?
– Вам, моя дражайшая госпожа Вейн, теперь надо спать, спать и спать, – возразил лекарь. Он снял очки в тонкой оправе, аккуратно протер их носовым платком и водрузил их обратно на переносицу, – сон, госпожа Вейн – лучшее лекарство при душевных расстройствах, с которым мы имеем дело. Господин граф немного рассказал мне обо всех передрягах, в которые вы попали. И, пока вы спали, я взял на себя смелость подправить ваш драгоценный носик, подлатать лицо и разорванное ухо. Что поделаешь! Лунники. Они всегда такие. Чуть что не по нраву – сразу в драку бросаются. Но, к сожалению, нам без них не жить…
– А ребра? – хрипло спросила ведьма, – у меня было ребро сломано…
– Нет, с ребрами все в полном порядке, госпожа Вейн. Ну так что, будем лечиться дальше?
Малика покачала головой.
Лечиться… Брай Рутто напоил ее снотворным, переодел, уложил в постель, позвал лекаря… Но, конечно же, и не подумал отправиться ущелье, где теперь уже в самом деле умирал его кузен. Йоргг! Да она бы и сама туда отправилась, знать бы еще, куда…
– Я вам смешаю новую микстуру, – умоляюще предупредил лекарь.
– Нет! – из горла Малики вдруг вырвалось совершенно нечеловеческое, нечленораздельное рычание, – я хочу видеть графа, немедленно! Идите, позовите его. Если я и буду пить ваши снадобья, то только после того, как с ним переговорю. Ну же, господин лекарь, это очень важно!
Он пожал худыми плечами и поднялся со стула. Малика невольно хихикнула: в ярком солнечном свете, проникающем в щель между тяжелыми портьерами, было очень хорошо видно, что микстурка от «душевных расстройств» не только славно впиталась в ткань щегольского сюртука, но кое-где и проела в нем дыры. И этим он собирался напоить свою пациентку?!!
– Вы меня часом не травить ли пришли? – подозрительно прищурилась ведьма, – лучше скажите сразу, господин лекарь, не то я вас и из посмертия достану. Граф Рутто ведь предупредил о моей специализации, а?
Молодой человек побагровел. Затем побледнел. И с оскорбленным достоинством изрек:
– И в мыслях не было, госпожа Вейн.
– Вот и прекрасно. А то ведь призраки – они, знаете ли, злопамятные. Иной раз и нож метнуть могут, а то и яда добавят в чай. Ну, что уставились? Идите, позовите мне графа. И не нужна мне ваша оранжевая отрава, сами ее пейте.
Лекарь беспомощно всплеснул руками и шмыгнул вон из комнаты, а Малика на некоторое время осталась предоставленной собственным мыслям.
Она вздохнула: нелегко изображать стерву, когда в горле стоит горький ком, а слезы того и гляди брызнут из глаз.
«Всеблагий, только не дай ему умереть сейчас», – она запнулась, не зная, о чем еще попросить того владыку мира, что царит незримо. На самом деле больше ей ничего не было нужно.
Она осторожно ощупала себя: колючий ежик на голове, которая еще вчера была гладкой как бильярдный шар, щеки и шея в тонких, как от бритвенных порезов, шрамах. Нос, правда, обрел прежние очертания и не болел. И левый глаз открылся, отек спал. Пальцы наткнулись на цепочку, и ведьма быстро ее сняла и отложила на столик, что рядом с кроватью. Это ж надо было – нацепить себе на шею удавку?!! Йоргг с ней, цепочкой. Только вот кулон жалко… Как он мог потеряться, если все звенья остались целыми? Единственная память о лунном лорде из Ирисовых пустошей.
«Прекрати», – оборвала она себя, – «он еще не умер, он еще жив. Даже думать не смей о том, что больше никогда его не увидишь».
В этот момент дверь комнаты распахнулась, и на пороге возник Брай Рутто. Из-за его спины на Малику с опаской взирал лекарь, то и дело поправляя на носу очки.
– Вот, господин граф. Может быть, она хотя бы вас послушается.
Брай Рутто решительно шагнул в комнату, закрывая за собой дверь так, что бакалавр целительства остался по ту сторону.
– Ну, и чего вы добиваетесь, госпожа Вейн? Между прочим, это лучший лекарь в Ловенне, он – единственный, кто мог вам вернуть человеческий вид, после того, как…
– Прекратите! – Малика бесцеремонно оборвала его тираду. Она сбросила покрывало и, как была в одной сорочке, опустилась перед лунником на колени.
– И к чему это? Поднимитесь немедленно, – брезгливо обронил он.
– Поезжайте… туда… – Малика прижала к груди руки, – что я должна сделать, чтобы вы согласились? Ведь он… он умирает… и только вы знаете, где это место. Если бы я знала, то…
– Это как раз то, что называют душевными расстройствами.
Брай быстро наклонился и, подхватив ее под локти, поднял. Встряхнул так, что зубы лязгнули.
– Я вас не понимаю, госпожа Вейн. Я вообще отказываюсь понимать людей. Вы отталкиваете от себя живого, но так горюете по мертвому, что, можно подумать, он для вас что-то значил. К чему теперь все это? Альвен погиб, погиб ради вас, понятно? И довольно… право же, довольно истерик. Ешьте горстями лекарские снадобья, поправляйтесь и убирайтесь из Ловенны. Честное слово, смотреть на вас тошно!
О, да. Безусловно, она все это заслужила. Но разве… разве речь сейчас о ней?
«Пусть бы он меня избил, но только бы поехал туда», – Малика всхлипнула и повисла в руках Брая.