Куда ведёт Куросиво
Шрифт:
«Понятие пунктуальности напрочь отсутствует», – вертелось на языке у Риты:
– Всё в порядке, – произнесла она вслух.
– Тогда к делу, – продолжил профессор. – Завтра у вас встреча с японской семьёй Като.
«Мигель опять всё перепутал или что-то не так?» – Рита вопросительно посмотрела на Мигеля, разноречивость информации беспокоила. Тот сделал Рите покаянное лицо, улучив момент, когда Альварес отвлёкся на экран компьютера. Было очевидно, профессор ждал важное сообщение.
– Японцы народ закрытый, – оторвавшись от экрана, продолжал Альварес, – смешанных браков почти нет. Мы на них
– Именно это меня интересует, – произнесла Рита.
– Да-да, профессор Вадим Сикорский говорил мне о цели вашего исследования. Весьма интригующе, – проговорил он, но видно было, что голова его занята чем-то другим. – К сожалению, продолжить встречи с японской диаспорой придётся по возвращении из поездки в горное селение. Думаю, Мигель предупредил вас о сезонных оползнях.
– Да, – подтвердила Рита.
«Значит, Мигель, как всегда, упустил один из пунктов, но говорил правду», – успокоилась она.
Ожидаемое письмо, похоже, пришло, и профессор поторопился завершить приём:
– Ну что ж, желаю вам новых открытий! – сказал он, показывая, что аудиенция закончена.
Рита и Мигель вышли.
– Рита, – окликнул Мигель, – ты простишь меня за очередной промах?
– Прощаю. В горах, Мигель, не подведи меня в горах, там я полностью завишу от тебя!
– Обещаю! Лучшего, чем я проводника тебе не найти!
Рите ничего не оставалось, как поверить. Они, не откладывая сборы, прямиком отправились закупать всё необходимое для путешествия. Мигель повёл Риту по маленьким магазинчикам: «Так дешевле», – обронил он.
На следующий день Мигель ждал Риту возле гостиницы, на этот раз он не перепутал ни время ни место.
– Район Мирафлорес считается одним из самых престижных в Лиме, – говорил он по дороге к супругам Като.
Сёко и Такума были потомкам тех самых японских иммигрантов девятнадцатого века, о которых упоминал Вадим, и согласились рассказать историю своих семей. Рита и не подозревала, к чему приведёт эта встреча в будущем.
Они подъехали к высокому забору, и Мигель нажал на практически незаметную кнопку на металлической панели. Ворота автоматически открылись, и как только машина въехала, тут же закрылись. «Охраняют свой мир, как и положено японцам», – подумала Рита. Предстал вид на окаймлённый цветущими бугенвиллиями дом и бассейн, который играл солнечными бликами и радовал ярким голубым цветом. На пороге стояли супруги Като. Такума оказался высоким и невозмутимым с виду японцем. «Несомненно, потомок северных островов Японии», – отметила Рита. Сёко была приземистая, широкая. Внешнее несоответствие бросалось в глаза, но когда супруги заговорили, стало понятно – это единое целое, и они понимают друг друга с полуслова.
Внутри дом был обставлен на современный лад и наполнен оранжировками из цветочных букетов. Заметно сказывался другой культурный уклад. Их пригласили расположиться на удобном диване, и Такума расставил на стол простые глиняные чашки.
– Надеюсь, вы не откажетесь от зелёного чая, – обратился он к ним.
– Безусловно, – в унисон ответили гости.
Сёко тем временем, заваривая чай, напевала мелодию известной арии. Голос был необыкновенно выразительным, сложнейшие переходы давались ей без всякого напряжения и усилия.
– Ваша жена профессиональная певица? – спросила Рита.
– Она пианистка, в роли певицы выступает дома.
– Но почему? – удивилась Рита, – такой голос нельзя прятать!
– Сёко не любит выступать на публике, – с сожалением покачал головой Такума.
– Но вы сказали она пианистка? – уточнил Мигель.
– Да, на концертах уверенность Сёко поддерживает пианино. Она забывает о зале и сливается с музыкой. Петь – это совсем другое. Стоять перед публикой она не решается.
– Как жаль, – произнес Мигель.
– Однако, совсем недавно, – оживился Такума, откинув невозмутимость, – главная радиостанция Перу устраивала конкурс «Лучший оперный голос Южной Америки». Я уговорил Сёко участвовать, и она в нём победила! Концерт прошёл по всем основным радиоканалам классической музыки Америки и Азии! – говорил он с любовью о жене.
Сёко ничего не слышала, и продолжала петь, находясь в своём звенящем мире. Вскоре она внесла в комнату заварочный чайник, и усевшись, приобняла мужа, положив ему голову на плечо, всего на секунду, но этого было достаточно, чтобы понять насколько они близки. «Где же японская отстранённость и строгие правила не показывать личных отношений? – восхитилась Рита. – Япония бдит традиции своих жителей, но не может контролировать улизнувших на другой континент, каковой предписывает иные правила», – пришла она к выводу.
Сёко начала разливать чай и всполошилась:
– Ты до сих пор не поставил на стол суши? – обратилась она к Такуме.
Тот подхватился и направился в кухню.
– Вы сейчас отведаете суши от лучшего шеф-повара ресторана Никкей! – с уважением к мужу произнесла Сёко.
– Никкей? – переспросила Рита.
– Объясню метафорически, – произнёс Мигель. – Представь, японский дракон проглотил перуанскую рыбу и выдохнул симбиоз рецептов.
– Лучше не объяснишь, – засмеялась Рита.
Такума вернулся с заманчивой радугой из кусочков рыбы, искусно украшенных овощами. Они совсем не походили на привычные суши.
– Такума-сан, – начала Рита, когда смогла оторваться от блюда, – вы знаете историю эмиграции вашей семьи?
– Это был 1889 год, – немного подумав, начал он рассказ, – мои родные жили в посёлке Адати, который поглотил разрастающийся тогда Токио. Сельским жителям был предложен небольшой выбор: работать на предприятиях или уезжать. Земли для всех не хватало. Моя семья предпочла уехать в Перу и заниматься привычным – выращивать рис.
– Почему именно в Перу?
– Не знаю, правительство так решило, и никто не сомневался в правильности этого.
– Вас не тянет на родину? – спросил Мигель.
– Мы никогда не были в Японии.
– Как не были в Японии?! – не удержалась Рита.
Такума усмехнулся:
– Пока были молодые, привлекала Европа, потом растили детей, у нас две дочери.
– Часть семьи по моей линии остались на месте, – вступила в беседу Сёко, и с ностальгией произнесла: Как у них сложилась жизнь?