Культурные особенности
Шрифт:
Для машины это было бы той же самой тещей. Или свекровью, словом — старшей в семье. Но, при том наборе огласовок, слово Мии звучало как: «человек, пока не знающий собственных чувств»… или, если щелкающий звук на конце пойдет чуть прямее: «любимая, которой пока ничего не сказали».
«Что за выдумки»… — вздрогнув, подумала было Ирина. Мысль оборвалась. Миа поймала ее недоуменный взгляд, улыбнулась, развела руки.
— Извините, но это правда, госпожа.
По зеркальному лицу, отражаясь, пляшет огонь, рыжый отблеск прыгнул со скул на глаза, молнией в широко распахнутых веках. Во всяком случае — не ложь. Миа честна сейчас — Ирина видела. Да и вообще
— Матерь божья, — тихо прошептала она, и ойкнула, прикрыв рот — она невольно шепнула это на местный манер, и бог знает, что сделали со святым именем туземные, звонкие огласовки.
— Хан — шай… — сказала Эви ей в тон… слово — то же самое, но огласовки другие — чуть. «Человек, не знающий судьбы».
– бог все равно сделает по своему, но… Эви замялась, сделала паузу. Прозвенели монеты на рукаве — колокольным, торжественным звоном, — подожди звать небо. Сперва пойми — чего же ты хочешь?
«Чего я хочу? — невольно подумала Ирина, — странный вопрос. Я…» Мысль замерла, смялась, улетела прочь несформулированной — в небо с дымом костра. Над зеленой, сетчатой крышей ветвей — звезды и светящийся желтым огромный треугольник. Старина Венус, корабль — казалось, он весь состоит из четких, по циркулю линий и равных углов. И коридоры внутри — гладкие, выверенные, под угольник и нитку. И слова, что говорят на борту — не в пример местным, тоже ровные, отмеренные по уставу и параграфам служебных инструкций, ровно, как по угольнику. Четкие… Холодные, как орудийная сталь. И пахнут химией.
«Не хочу», — поежилась она, плечами, буквально кожей чувствуя тот холод. Отвернула голову, убрала взгляд — подальше от сверкающей в небе громады. Опять на Эрвина — вот он сидит, напротив бронзоволицего, невозмутимого как всегда комманданте… Скуластое лицо старого Яго невозмутимо — сидит ровно, статуей. Как всегда. А Эрвин явно злится — чуть наклонился, по-бычьи выставив вперед большой лоб и упрямо выдающийся подбородок. И рука — обе ладони медленно скользят с коленей назад. К поясу. Коснулись кармана, палец медленно — очень медленно, как в замедленной съемке — отщелкнул кнопку замка. Ирина вспомнила, что в этом кармане Эрвин всегда таскал большой флотский нож, и опрометью вскочила на ноги.
— Стойте.
Крикнула она, бросаясь к ним. Опрометью, в один прыжок, под жалобный треск зацепившейся за сук форменной куртки. Вовремя — лезвие почти показалось на свет — большой тяжелый клинок флотской навахи. Плечо Эрвина толкнулось под пальцы — сплошной клубок упрямых, налитых мышц. Злые, налитые кровью глаза.
Из горла, прямо в лицо комманданте рванул упрямый, сдавленный рык:
— У нас за такое вешают. Высоко и на короткой веревке.
«За что, за такое? — толкнулась в голову дурная мысль, — и как теперь удержать… Эх Эрвин…» — подумала она, набирая воздух в легкие… И рявкнула:
— Сидеть.
То есть не рявкнула. Сказала — хлестнула голосом, негромко, но четким,
— Эрвин, что случилось?
— У меня тут торгуют Лиианну. За ящик консервов, будто я хренов араб…
— Хорошая цена. Чего бесишься, звездный? — по лицу комманданте пляшут искры и звездный свет, глаза тают, скрытые отблесками — не поймешь, издевается старик он или нет. Хорошо хоть, к оружию не тянется, руки спокойно лежат на коленях. Но, случись нужда — Ирина почему то была уверена в этом — случись нужда — и узловатая, исчерченная морщинами ладонь комманданте может схватить ружье очень быстро. Как бы не быстрее Эрвина, даром, что тот куда моложе и сильнее на вид.
— Цена — за что? Что здесь происходит?
Комманданте ответил — недлинной, лающей фразой. На глазах у Ирины Эрвин опять сжал кулаки — сильно, до белых костяшек. Странно — фраза была бессмысленной для Ирининых ушей. Россыпь звенящих звуков, и коротких, тонких щелчков — так жужжит оса, не знающая, к какому цветку притулиться.
Эрвин глухо зарычал, наклоняясь — слегка, готовый кинутся в драку… На ухе — синей точкой — мигнул огонек.
«Автоматический переводчик. Похоже, это оно» — подумала Ирина, протянула руку и — неожиданно для Эрвина и самой себя — сорвала с его уха тонкую бусину. Повернулась, топнув слегка каблуком.
— Уважаемый Яго, повторите, пожалуйста, что вы сказали.
Строго, официальным тоном — так она говорила с офицерами на борту корабля. Эрвин отшатнулся, Яго чуть дернул щекой. Пальцы Ирины потянулись вверх, вставили в ухо переводчик.
— Я гляжу, ты быстр на гнев, звездный. Твоим женам нелегко с тобой, наверное… Чуть что — и прячься, да? — старый Яго засмеялся вдруг. Весело так, игриво замахал хвостом на щеке котенок.
— Я женщин не бъю…
— И правильно. Для этого бог творил сотрясателя и прочих драконов. Чтобы нам, мужчинам, было кого бить. Но вот горожане, бывает, путают иногда. Дикие они там совсем. Ладно, звездный, я обычно слов не повторяю, но раз женщина просит — пожалуйста. Продай нам Лиианну, звездный.
Слово прозвенело опять — дребезжащее, резкое, монетой по пыльному столу. В конце — огласовки, звенящие, непроизносимые земному горлу звуки на вдохе. Их слишком много для такого простого и похабного смысла. Ирина остановила Эрвина, еще одним коротким взмахом руки. И спросила:
— Комманданте, машина-переводчик в ухе перевела ваше слова как… Ирина, как могла, перевела фразу Яго с земного назад, на чужой язык. И, с удовлетворением заметила, как вспыхивает огнем гнева лицо комманданте. Теперь уже. На миг, но это было яркое пламя.
— Глупая машина, — ответил он наконец, осторожно шевеля губами, — совсем глупая. Звездный, накажи ее — хорошо? Чуть не довела до беды. Услышь я такое — тоже рассердился бы, и сильно. Впредь будет наука. Мне. Говоря с незнакомыми людьми — не жалей слов. Пусть много, но простых — так мысль будет яснее. Скажи спасибо жене, а я попробую подобрать слова так, чтобы машина не смогла перепутать. Ты видел нашу планету, звездный. Она красива.
Эрвин машинально кивнул.
— Но, скажи — можно ли по ней ходить в одиночку? Правильно сомневаешься, звездный — нельзя. Одинокий человек, как бы силен и ловок он ни был — беглец сегодня, а завтра, когда силы иссякнут — чей-нибудь обед. Это жизнь, звездный, это мир и не мы его таким сотворили. Сколько нужно человек, чтобы пройти от моря до гор и обратно — живыми, в срок и не кланяясь тварям? Как думаешь?