Курляндский бес
Шрифт:
– Только не вздумайте проверять, ваша светлость.
– Я слетел пониже и заглянул в окно. У меня острое зрение, в комнате горел фонарь, на подоконнике лежал конверт с красной печатью. Вы знаете, что пентаграмма – наш бесовский знак? Я напряг зрение и разглядел на красной печати три пентаграммы. Эти пентаграммы меня обрадовали – но они не подпустили близко к дому еще одного мужчину. Наверно, это святой человек – он подъехал, остановил коня, подождал немного и повернул обратно. Мне стало любопытно, я летел за ним следом, едва касаясь крыш, и видел, как он въехал в форбург. Его туда беспрепятственно впустили.
– Три пентаграммы… – повторил Аррибо. – И конверт с красной печатью, говорите?
– Именно это я говорю! Ну-ка, приподнимем крышу еще раз… – граф сделал руками причудливые пассы. – Они спят, дон Аррибо, они спят, но сейчас наверняка явится еще один мужчина, я слышу его шаги…
– Это, часом, не Никласс Пермеке? – спросил Аррибо.
Действительно, танцовщик, которого выдавали и рост, и особая походка, носками наружу, подошел к калитке. На сей раз калитка была заперта, и он безуспешно дергал ее и пытался сладить со щеколдой.
– Они спят, дурень. Должны же они выспаться, чтобы завтра быть свеженькими, как розочки на рассвете! – сказал граф. – Я не дам в обиду своих прелестных бесовок. Дивный город Гольдинген! Тут полно нечисти! Тут недоставало только Хромого Беса – и вот я прибыл. Вон под той крышей старая ведьма варит зелье, чтобы натереться и полететь на шабаш! Но мой бесенок, должно быть, уже явился и ждет меня. Летим, дон Аррибо, я покажу вам бесенка.
Граф скакал по крышам, мало беспокоясь о высоте и скользких поверхностях. Какая-то незримая сила несла его – а вот повару Аррибо приходилось чуть ли не на четвереньках ползти, проклиная безумные затеи Хромого Беса.
Наконец они спустились на землю.
– Тут мы расстанемся, дон Аррибо, друг мой, – и граф раскланялся самым элегантным образом. – Приходите завтра! Каждую ночь я к вашим услугам…
Вдруг граф помрачнел.
– Пока проклятый алхимик не заметит, что колба разбита… – пробормотал он.
Аррибо тоже поклонился и, проводив графа взглядом, тихонько пошел следом за ним. Он озирался и прислушивался – поблизости, недалеко от ратуши, был пост городской стражи, а ему вовсе не хотелось объяснять, какого черта он слоняется ночью по улицам. Даже графа ожидали бы неприятные расспросы – но граф шагал беззаботно, даже насвистывал танцевальную мелодию.
Очень скоро он оказался возле своего жилища. Его ждали – легкая, почти невесомая фигурка выпорхнула из тени и кинулась к нему в объятия.
– Бедняжка… – невольно прошептал Аррибо. Повару действительно было жаль танцовщицу.
Он задумался – куда же идти? В ту комнату, которую ему отвели в форбурге? Он успел перенести туда большую часть своего имущества, но не хотел, чтобы сторожа у ворот знали, что он где-то слоняется по ночам. То жилище, которое он снял, было за церковью Екатерины, на Речной улице, – не то чтобы слишком далеко, но риск встретиться со стражей все-таки был. Аррибо решился и тихонько пошел к Церковной улице. Но шорох листвы заставил его замереть.
Кто-то бродил возле жилища графа.
Аррибо был сообразителен и понял, кто бы это мог быть. Не иначе, Никласс Пермеке, возвращаясь от дома бегинок, заметил сестру. Это было совсем некстати.
Судя
Решив, что танцовщик уже не мальчик, ему по меньшей мере двадцать три года, и должен понимать, что от ревматизма его прыжки и пируэты лучше не станут, Аррибо пошел своей дорогой.
Утром он, не позавтракав и одевшись попроще, взвалил на плечо узел со своим имуществом и поспешил в замок. Он предполагал, что там его ждут новости.
Новости были такие – пропала Дюллегрит. Йоос, заглянув на кухню, вызвал Аррибо и спросил, не знает ли господин повар, куда подевалась девица.
– Это должен знать господин Пермеке, – ответил Аррибо.
– Мы его спрашивали, он всех послал к дьяволу. Конечно, он что-то знает! А я сегодня должен был разучивать с девушкой пастораль. Ее высочество желает, чтобы мы показали пастораль… – жалобно сказал Йоос. – Мы и музыку привезли, и я знаю прекрасные позы для пасторали! А ее высочество обещала денег на новые костюмы.
– Мне кажется, но это мне только кажется, что Маргарита поссорилась с братом и прячется у бегинок. Бегинки ее в обиду не дадут. Они уже завели в городе много знакомств, и если Пермеке догадается, что сестра у них, они уговорят кого-то из здешних дам приютить ее ненадолго. Понаблюдайте за бегинками, – посоветовал Аррибо.
– Но из-за чего они могли поссориться? – спросил Йоос.
– Может быть, кто-то из придворных пытался за ней ухаживать. Может быть, Пермеке застал их вместе. Девица должна беречь репутацию! – Аррибо нравоучительно возвел глаза к потолку и туда же устремил указательный перст. – Если репутация страдает, это позор для родственников. Подумайте сами, что будет, если их высочества узнают… А ведь их высочествам обязательно донесут, что танцовщица ведет себя легкомысленно. Вот причина, по которой Пермеке мог рассердиться на сестру. Другой, мне кажется, и быть не может.
– Да, их высочества – образцовая пара, – согласился Йоос. – Они не будут терпеть при дворе такое… Но нужно же как-то помирить Длинного Ваппера и Дюллегрит.
– Сперва нужно узнать, где прячется девица. Поищите бегинок, только не задавайте им вопросы. Просто наблюдайте! Если увидите что-то странное, сразу скажите мне. Я человек опытный, светский, знаю, как улаживать такие дела.
– Я так вам благодарен, господин Аррибо!
– Тс-с-с… – повар огляделся, убедился, что на кухне все заняты делом, метнулся к столу и ловко стянул с противня горячий сладкий пирожок. Этот пирожок он потихоньку отдал Йоосу и выпроводил танцовщика.
Ближе к обеденному времени Йоос опять появился на кухне.
– Господин Аррибо, бегинок пригласила к себе супруга бургомистра, фрау Штафенхаген! Могла она приютить Маргариту?
– Значит, они обедают у бургомистра?
– Да!
– Я не уверен, что фрау Штафенхаген согласится… Но вот что – может быть, девица сейчас у нее, а на обед приглашены и другие дамы, чтобы вместе решить, как помочь бедняжке. Послушайте, Йоос, вам нужно пойти туда и следить, не выведут ли девицу со двора.