Курсанты. Путь к звёздам
Шрифт:
Таранов скосил глаза на доску с нардами и незаметно улыбнулся воспоминаниям. В прошлом году его позвал в ленинскую комнату Малешкин. Кто-то из ребят рассказал командиру взвода, о мастерской игре подчиненного из южного города, где эту старую восточную игру знают все от мала до велика. Не известно, почему Малешкин считал себя в ней асом, может, ему остальные подчиненные поддавались, а может, играл со слабыми соперниками или потому, что служил когда-то солдатом в Азербайджане. Но Таранов первую партию выиграл относительно быстро. Сражались они после ужина, когда свободное время курсантов летело за играми или спортом, подшивкой подворотничков или просмотром телевизора. До программы «Время» – обязательного коллективного мероприятия в 21.00 оставалось с полчаса. Подтянулись робкие зрители матча «начальник – подчиненный». Стали болеть в большей степени за своего товарища. Еще партия – поражение Малешкина. Лейтенант начинает невнятно шутить – нервничать. Как только взводный рассказывал анекдоты с бородой, подчиненные уже знали: будет лютовать! Таранов выигрывает у лейтенанта и третью партию.
Смотрит вокруг, а ему Марк крутит палец у виска: «Проигрывай! Не дури!»
Но соперники вошли в раж. Один хочет выиграть во чтобы то ни стало, чтобы не упасть в глазах подчиненных. Другой тараном доказывает свой упрямый и дерзкий характер: никаких поблажек тем, кто их не заслуживает.
Странно, но к взводному он относился плохо. Многие спокойно воспринимали действия Малешкина, были те, кто симпатизировал молодому офицеру, чья симпатичная жена вызывала приятные теплые чувства. Супругов несколько раз видели в клубе, на территории военного городка, гуляющих под ручку. Эта спокойная пара не раздражала соседей и сослуживцев, а радовала своим нежным общением.
Малешкина Семен невзлюбил после первого занятия по физической подготовке. Тогда новоиспеченный лейтенант решил продемонстрировать подчиненным свои знания и умения на перекладине. Подошел красивым строевым шагом к снаряду, встал в стойку с отставленными в стороны руками, присел, показывая наскок и … вдруг произносит:
– Курсант Таранов, покажите товарищам, как делают подъем переворотом!
Спортивному парню легко дались десяток упражнений, и он встал в строй. А соскок и доклад «Курсант такой-то упражнение выполнил!» продемонстрировал удивленному взводу сам Малешкин!
Это показательное, формальное выполнение упражнения на примере подхода и отхода к снаряду – с одной стороны, и неумение офицера выполнять элементарный подъем переворотом – с другой, Таранова тогда сильно удивили. «Как это так, – рассуждал молодой курсант, – офицер должен показывать пример во всем, а наш взводный только шаркает ножкой!»
Потом, с годами, он неоднократно видел, что номенклатурные работники и чиновники успешно говорят и показывают, «что надо делать», учат, «как надо делать», а сами ни на что не способны. А скромные подчиненные умеют и работают! Первые красиво командуют и отлично рапортуют, а вторые – остаются в тени этой «славы».
«В длинных нардах не надо физически напрягаться, как в гимнастике, – думал Таранов. – Видишь же, Малешкин, я играю в нарды лучше, или камень у тебя сегодня не идет. Сдайся, и все дела!».
Но лейтенант думал совсем не так, иначе как можно было объяснить, что со следующего дна на Таранова полетели внеочередные наряды, как кости по нардам – только успевай говорить «Есть!» и докладывать командиру отделения об очередном взыскании.
Командирская дурь, как и подвиги, встречается примерно одинаково в кино и книгах. А в повседневной жизни она преобладает. Вот и речь секретаря парткома, пока Таранов «абстрагировался», по словам Генки, прервал дикий крик дневального: «Батарея, смирно! Дежурный, на выход!» Комбат сидит в канцелярии напротив, значит, в батарее появился офицер значительно старше по должности. Иначе, кому еще можно подать такую команду?!
– Таранов, свободен! Завтра договорим…, – комбат быстро застегнул на кителе пуговицы, и показал на дверь, к которой стремительно подходил комдив – командир четвертого дивизиона, или Пуп, как звали его все курсанты. Добрый, душевный, человек, он представлял собой крупного, несколько рыхлого, с пивным животом полковника в каракулевой папахе и нечленораздельной речью «пуп-уп-пуп». За время службы на него навесили все анекдоты и байки про недалеких, мягко говоря, старших командиров. Однако, многие «афонаризмы» родились при его непосредственном участии, и поэтому принимались, как должное.
Вот типичные фразы, которые, пародируя автора, повторяли подчиненные Пупа:
– «Эй вы, трое! Оба ко мне!»
– «Иду я по плацу, а там одиночки толпами шастают!»
– «Женитьба – дело серьезное! Женитьба только через меня!»
– «Копать канаву от меня до следующего столба!»
– «Товарищ курсант!
– Так точно!
– В увольнение хочешь?
– Так точно!
– Наверное, красивая? С серьезными намерениями?
– Так точно!
– Жениться собрались?
– Ага!
– Значит, не судьба!»
Таранов мгновенно покинул канцелярию, отдал честь в коридоре Пупу, и выскочил из расположения казармы в сторону клуба. За окнами канцелярии громко звучало знакомое и невнятное «пуп-уп-пуп». Свои разборы подчиненным офицерам устраивал командир дивизиона не только в будни, но и в праздники. «У военного нет выходных! Есть ненормированный рабочий день!» – повторяли за комдивом комбаты, а им вторили командиры взводов.
– И так везде, от взвода до … – Таранов посмотрел вверх, а когда опустил глаза, перед ним стояли его друзья.
– Улетела твоя «ласточка», служивый! – Генка широко улыбался, и ерошил свои непослушные рыжие волосы. – Привет тебе передавала.
– Адрес взяли? Как ее зовут? Телефон есть? – застрочил вопросами, как из автомата, Семен.
– Не понял, – протянул недоверчиво Слон. – Я с ней быстрые танцевал. Там не поговоришь. Музыка орет. А ты в медляке с «ласточкой» тащился. Что? Не познакомился даже?
Курсанты отделения смотрели удивленно на товарища, который потерял дар речи. Он год искал девушку, ждал с ней встречи, а она так бестолково закончилась. На глазах Таранова навернулись слезы от обиды на себя, друзей, систему, не реализованную сегодня возможность. Марк крутил пальцем у виска, понимая, что друг растаял в медленном танце, и потерял все свое красноречие при общении с незнакомой девушкой:
– Да, Таран… Ты… Чудак ты, на букву «Т»!
Часть III. Веселые ребята
Глава XVII. На плацу
На Ленинградское осеннее небо совершенной рукой создателя выплеснулась вся необозримая палитра серого цвета. Не как в обычном седом дыму от костра, где разноцветные клубы сменяют друг друга по мере удаления от огня. Темные и светлые тучи перемещались по неведомым законам, наезжали одна на другую, то улетали в разные стороны, то рвали друг друга на части, или медленно таяли. Тогда сквозь грязно-молочную пелену открывался бледный высокий лазурный небосвод с нежно-голубыми оттенками.