Кузница Тьмы
Шрифт:
Четверо въехали на холм, пересекли вершину.
Он увидел Раскана лежащим, скорчившимся - и что-то было не так. В воздухе пахло свежей кровью. Натянув удила, Ринт начал слезать с коня и застыл.
Погран-мечи молчали - да и лошади замерли на месте, мотая головами и фыркая.
Ферен спрыгнула и подошла к обезглавленному телу. Ринт видел, как она осматривает Раскана и почву вокруг трупа. Почти сразу же она подняла голову, глядя на одно дерево. Меч свистнул, вырвавшись из ножен.
Рот Ринта внезапно стал сухим как пыль. Прищурившись, он пытался
– Ферен?
– Она там, - шепнула Ферен.
– Кто? Я ничего...
– Она там!
Ринт оглянулся на тело. Культя шеи казалась сдавленной, края раны были разлохмачены. Вряд ли это следы острого клинка. Но как же? Волна холода прошла по телу, Ринт вздрогнул. Повернулся к Галаку и Вилю, что встали позади. Оба мужчины выхватили оружие, озирались во все стороны, отчаянно отыскивая врага там, где не было никого.
– Я оставил его позади, - сказал Ринт.
– Никого вокруг - он был один. Клянусь.
– Она там!
– кричала Ферен, указывая мечом.
– Вижу!
– Там ничего нет, - зарычал Виль.
– Ни женщины, ни зверя. Ферен...
– Азатеная! Ведьма, сойди и встреться с моим мечом! Тебе так нравилась моя кровь - дай же попробовать своей!
– Ферен подбежала к дереву и сунула клинок в уродливое дупло. Кончик ударился с металлическим лязгом, меч тусклым проблеском вылетел из руки Ферен. Мелькнул мимо Ринта и приземлился, погрузившись в почву - туда, где могла бы лежать голова Раскана. Ферен отшатнулась, словно ее тоже ударили; Ринт ринулся поддержать ее.
Она извивалась в объятиях, сверкая глазами на дерево: - Убийца! Олар Этиль, услышь меня! Будь проклята! Во имя невинного мужчины проклинаю тебя! Отнятой у меня кровью проклинаю тебя!
Ринт оттащил ее. Метнул взгляд Галаку и Вилю.
– Заверните тело и бросьте на коня! Нужно уезжать!
Женщина в руках бешено боролась, глубоко поцарапав его предплечья. Он мгновенно вспомнил девочку, содрогавшуюся в слепой ярости, и как пришлось ее держать, пока гнев не поглотила усталость. Она царапала его. Кусала. Она была страшна в своем праве.
Изо рта вырвался вопль, полный тоски по навеки потерянному, по тому, чего уже не изменить. Этот крик внезапно остудил ее, она обернулась и обняла брата. Теперь он ощущал ее силу, он отдавал ей свою слабость.
– Но где голова?
– почти панически крикнул Виль.
– Пропала!
– буркнула Ферен.
Брат и сестра крепко обнялись, и Ринт в этот миг осознал, что они обречены, что жизни их спаялись с этим мгновением, с нечистым холмом и зловещими деревьями - с безголовым трупом невиновного мужчины. Он видел, что впереди лишь кровь и убийства, падающие ливнем с неба. Он видел пламя и ощущал горечь дыма в глотке.
Он слышал, как Виль с Галаком несут тело к лошади. Виль выругался, заметив, что на лошади еще нет седла.
– Положи его, Галак! Положи!
Ферен оторвалась от него. Ринт стоял, протянув
Так она нашла мужа - его тело в бесполезной, жалкой попытке сбежать из хватки горя... этот мужчина попросту бросил ее одну, выпучив глаза, разинутым ртом крича о трусости, пусть голос уже никогда не вырвется из этих губ... так она и двигалась, хороня себя под весом забот и неотложных дел.
Он чувствовал, как слезы бегут по щекам и бороде.
Что-то слетело из темной завесы листьев и шлепнулось почти у ног Ринта. Он поглядел: глиняная фигурка, скользкая от свежей крови. Тихий смешок донесся из непроницаемой путаницы над головой. Ринт выпрямился. Виль и Галак оседлали коня и посадили на него труп. Ремешками привязали руки, потом связали ремни мокасин - подарка Драконуса - туго связав ноги под брюхом скакуна.
Ринт смотрел на лодыжки, на неровно стертую толстую кошу подошвы. Прямо как на его сапогах.
– Ферен, - сказал он, - уведи их с холма.
– Ринт?
– Забери их, сестра. Я ненадолго.
Но она подошла, широко раскрыв глаза от страха.
– Что ты хочешь сделать?
– Что-то бессмысленное.
Казалось, на его лице она прочитала ответ на свои обиды. Быстро отвернулась и поспешила к лошади.
Ринт пошарил в седельных сумках своего коня. Друзья влезли в седла и поскакали, Виль вел коня Раскана с мертвым грузом. Ринт вытащил фляжку масла. На обратном пути придется пользоваться сухими оселками, опасаясь ржавчины и плохой заточки - но тут уж ничего не поделаешь.
Он подошел к дереву, собирая по пути сучья, траву и сухие листья.
– Знаю, - заговорил он, раскладывая растопку у подножия дерева.
– Знаю, что лишь отошлю тебя назад в огонь. А огонь, не сомневаюсь, не причиняет боли таким, так ты.
– Он опустошил фляжку, обрызгав маслом ствол.
– Если только... думаю, пламя наделено желаниями, а желания его - силой. Наверное, потому поджог дома налетчиками - это преступление, вызов. Сжечь до смерти - пробуждение пламени подлыми руками - думаю, это имеет значение. Думаю, это способно запятнать даже пламя.
Он вынул коробочку-огниво, в котором сохранил угольки костра.
– Я делаю так, чтобы навредить тебе, Олар Этиль. Хорошо бы это сработало.
Он положил угли под большую скрутку сухой травы, посмотрел, как растекается дымок. Когда показались язычки пламени, отступил.
Огонь разрастался и нашел, наконец, масло. Языки вскарабкались по стволу, словно змеи. Нижние, обросшие черными гнездами лишайников ветви вспыхнули.
Ринт пятился от жара. Следил, как пламя перелетает с ветки на ветку, ползет все выше. Смотрел, как занимаются крупные сучья соседних деревьев. Раздавался нарастающий рев пожара.