Кузница Тьмы
Шрифт:
Фарор Хенд сняла с упряжи тяжелый мех с водой, развязала горловину и поставила, чтобы животное могло пить. Сама напилась из меньшего бурдюка и предложила Т'рисс.
Женщина приблизилась.
– Витр?
Фарор удивленно покачала головой.
– Вода. Против жажды.
– Что ж, попробую.
Фарор следила, как женщина пьет - вначале осторожно, потом с жадностью.
– Не так много и быстро, иначе станет плохо.
Т'рисс опустила бурдюк, глаза вдруг засияли.
– Боль в горле утихла.
– Догадываюсь, что Витр тут бы не помог.
Женщина нахмурилась, оглядываясь назад, на лес высокой травы.
–
– Но ваша "вода" мне приятна. Воображаю, каково было бы погрузить в нее, холодную, руки и ноги. Скажи, воды у вас хватает?
– Кое-где да. А кое-где нет. Холмы на юге были некогда зелеными, но когда срубили последние деревья, почва умерла. Там остается единственный родник, к которому нам и ехать. Но есть риск. Тут водятся преступники, ставшие проблемой еще во время войны. Мужчины и женщины, не вступившие в легионы, но увидевшие возможности в отсутствии солдат. Ополчения, которые могли выставить города и деревни, были слишком мелкими и не могли заходить дальше своих окраин.
– Эти преступники владеют родником?
– Как и мы, они зависят от него. Если воспользоваться источником подходит отряд Хранителей или хорошо охраняемый караван, они прячутся. Но мы вдвоем, и они увидят в этом приглашение напасть.
– Они захотят нас ограбить, Фарор Хенд?
Хранительница глянула на травяную лошадь.
– У них будет повод засомневаться. Или же нам придется защищаться.
– Хочу видеть этот родник, обильный источник воды. Ты отдохнула, Фарор Хенд?
– Нет. Накормим лошадей, потом поедим сами.
– Хорошо.
Фарор Хенд поглядела на нее.
– Т'рисс, похоже, нынешняя форма тебе в новинку. Тело и его потребности. Вода. Еда. Ты знаешь, где была прежде?
– Сегодня, - ответила Т'рисс, - я буду грезить о воде.
– Ты понимаешь, о чем я?
– Грезы в Витре... неприятны. Фарор Хенд, я начала понимать здешний мир. Чтобы создать, прежде нужно разрушить. Использованная мной трава уже теряет жизнь - и в коне, и в одежде. Мы обитаем в сердце разрушения. Вот природа вашего мира.
– Ты поистине чужая, - заметила Фарор.
– Гостья. Ты пришла с какой-то целью?
– А ты?
– отозвалась Т'рисс.
– Ты знала все в миг рождения? Ту цель, о которой спрашиваешь?
– Живя, начинаешь понимать, что нужно делать.
– Значит, всё, что ты делаешь, служит цели твоего существования?
– Нет, - признала Фарор.
– Не всегда. Извини, но я увидела в тебе вестницу горя. Созданную кем-то или чем-то неведомым, ради некоей цели - и прибывшую к нам не просто так. Но ты бросила мне вызов и устыдила. Никто не знает своего предназначения - зачем мы рождены, зачем нас поместили именно сюда. У любой жизни много смыслов, но ни один не избавляет от холодного вопроса: зачем? Мы спрашиваем у Бездны, но слышим лишь эхо своего крика.
– Я не хотела вызова, Фарор Хенд. Твои слова заставляют о многом задуматься. Я не помню времени, что было раньше.
– Но узнала азатенайский.
Т'рисс лишь наморщила лоб.
– Какой азатенайский?
Фарор Хенд моргнула, глаза сузились.
– В тебе таится знание, Т'рисс. Оно скрыто с намерением. Отгоняет мысли, желает, чтобы ты осталась не ведающей.
– И зачем бы это?
"Могу
– Не знаю, Т'рисс. Пока что я везу тебя в Харкенас. Твоя проблема - не моя компетенция.
– Витр - ваш враг.
Фарор уже отвернулась покормить лошадь, но тут метнула на Т'рисс взгляд из-за плеча.
– Неужели?
Однако лицо странной женщины было безмятежным, большие глаза невинными.
– Думаю, я голодна.
– Поедим и поскачем дальше.
Т'рисс влюбилась в пищу так же, как в воду; она съела бы все, не предупреди ее Фарор. Хранительница хотела было расспрашивать гостью и дальше, но не знала о чем. Детская непосредственность в ней казалась островами, их окружало глубокое, бездонное море. Каждый отысканный остров оказывался бесплодным, а в мятежных волнах Фарор начинала тонуть. Одно лишь стало ясным: Т'рисс потеряла память, как бы пораженная болезнью вроде "ущерба железа". Или, может, новое тело - юная, стройная как мальчик дева - предполагает детское невежество. На месте отсутствующего является что-то новое, что-то жадное до прелестей жизни.
Они вернулись в седла и поскакали дальше. Местность вокруг была ровной, лишь кое-где торчали колючие кусты; почва потрескалась и стала мертвой от засухи - так было, еще когда Фарор впервые поступила к Хранителям. Иногда ей думалось: не питается ли Манящая Судьба окрестными землями, вытягивая живительные силы, как речная пиявка сосет теплую плоть? Нельзя ли счесть море черной травы мелководьем Витра, свидетельством распространения его яда?
Взор Фарор Хенд упал на спутницу, что ехала впереди. Конь под Т'рисс трещал, до сих пор роняя песок, пыль и насекомых. "Не она ли истина Витра? Не это ли послание мы должны были узнать, смотря на нее, не ведавшую о нас и равнодушную к нашей возможной гибели? Таков ли глас природы - речь без смысла, действие без причин?
Но если это верно, зачем нужны посланники? Витр вполне ясно показывает свою истину, день за днем, год за годом. Что изменилось?" Фарор щурилась на Т'рисс. "Она. Из глубин выброшенная на берег. Рожденная только что - и нет. Одна. Но Финарра рассказывала о других, о демонах".
День утекал, холмы стали ближе. Они не встретили других всадников; не заметили признаков жизни, кроме низких кустов и бессмысленно летающих мошек. Небо без облаков, жара ужасающая...
У Фарор болели глаза - сказывался недостаток отдыха. Загадка Т'рисс казалась разуму скомканным листом пергамента. Куда-то пропали запретные желания, и даже тревога за участь капитана и Спиннока Дюрава смазалась и потухла, забытая во тьме.
Она наконец заметила дорогу, что прорезала грубый склон давно высохшей речки. Т'рисс тоже явно ее увидела и повернула туда скакуна.
– Осторожнее, - заметила Фарор.
Женщина оглянулась.
– Мне поднять армию?
– Что?
Т'рисс показала рукой: - Глина и валуны, мертвые корни внизу. Оружие - куски камня. Еще глубже в глине есть кости и панцири огромных насекомых. Такой чудной раскраски.
– Ты можешь сделать что угодно из земли?
– Если мне придется, - ответила она, натягивая удила, - я могла бы сделать стражу из травы, но только в знакомых формах. Коней или таких, как я и ты.