Квантовая ночь
Шрифт:
— Всё будет в порядке.
Менно начал ходить туда-сюда.
— Чёрт, чёрт, чёрт…
Они ждали… и ждали… и ждали, Тревис всё это время спокойно дышал, хотя в уголках полуоткрытого рта начала собираться слюна.
— Всё! — сказал Менно. — Пятнадцать минут. Это втрое больше, чем у Марчука. Мы должны вызвать «скорую».
Кайла подбежала к сестринскому посту.
— В какой палате Тревис Гурон?
Медсестра — грузная
Дверь в палату Тревиса была открыта. У него была кровать с поднимающейся передней частью; она держала его спину в наклонённом на сорок пять градусов положении. Его глаза были закрыты, волосы — тёмные, как и у Кайлы — в беспорядке. К левой руке подключена капельница, на указательном пальце правой — датчик монитора пульса. Он был одет в больничную распашонку цвета ополаскивателя для волос пожилой женщины.
— Тревис, — сказала Кайла, подходя к нему с левой стороны.
Никакого ответа.
Вошёл худой невысокий доктор в белом халате.
— Здравствуйте, — сказал он. — Я доктор Мукерджи. А вы?
— Кайла Гурон. Его сестра.
— А, это хорошо. Спасибо, что пришли. Вас уже проинформировали?
Кайла покачала головой.
— Ну, значит, придётся мне, — сказал Мукерджи. — Ваш брат в коме, насколько мы можем судить. Никаких следов травмы или повреждения. Мы сделали ему МРТ; признаков тромбоза или опухоли нет.
— Сколько это продлится?
Мукерджи слегка приподнял плечи.
— Этого мы не знаем. Есть разные стадии пребывания в коме: мы используем так называемую шкалу комы Глазго для оценки моторной реакции, словесной реакции и глазной реакции. К сожалению, ваш брат находится в самом низу — в наихудшем состоянии — по всем трём показателям. Конечно, мы сделаем всё, что можем. Если повезёт, когда-нибудь он очнётся.
— «Если повезёт»? — повторила Кайла. — Да что с ним стряслось? Как он сюда попал?
У Мукерджи был блокнот. Он заглянул в него.
— Его привезла «скорая» — быстрый взгляд на часы — пять часов назад. По-видимому, его нашли без сознания в пустой аудитории в Университете Манитобы; на него наткнулся уборщик.
— Что вы делаете, чтобы ему помочь?
— Мы следим за его телесными потребностями. Но вы можете посидеть с ним. Поговорить. Если будет хоть какая-то реакция — он заговорит, повернёт к вам голову или что-то в этом роде — дайте знать на сестринский пост. Просто потяните за вон тот красный шнур, видите? — Он повернулся и ушёл.
Кайла посмотрела на часы; чёрт, она сегодня не успеет в клуб. Стул — обтянутая оранжевым винилом хромированная рама — стоял у стены. Она подтащила его к кровати и поставила рядом со стойкой капельницы. Села.
— Ну же, Трев, — сказала она. — Просыпайся, чёрт
Он не реагировал. Она смотрела на него, вглядывалась в его лицо — она не делала этого целую вечность. Она до сих пор думала о нём как о странном угловатом ребёнке — но он вырос в красивого молодого человека с чистой кожей, высоким лбом и…
…и, как она знала, пронзительными голубыми глазами. Но этого сейчас не было видно — веки были закрыты, а глазные яблоки под ними неподвижны, она хорошо это видела. Нет быстрых движений глаз — нет сновидений.
— Трев, ради Бога, — сказала Кайла. — Маму удар хватит. Ты же не хочешь, чтобы я её тревожила. Просыпайся, а? — Она помедлила, затем взяла его за руку; рука была тёплая, но висела как плеть. — Тревис? — сказала она. — Тревис, ты там?
— Ты реально поломал шлем, когда бросил его через всю комнату, — сказал Дом.
— Я его не бросал, — ответил Менно, — я просто…
— Да ладно, ты его буквально швырнул.
Может и так; может, он был очень зол на чёртову штуку и на себя самого.
— В любом случае, — сказал Дом, — если мы собираемся сделать ещё что-то до начала занятий восьмого числа, нам понадобится тот первый парнишка, который упал в обморок — как его звали? Джим Марчук? Нужно, чтобы он пришёл.
— Зачем? — спросил Менно.
— Чтобы заново откалибровать оборудование. Он единственный доступный из тех, для кого у нас есть результаты прошлых тестов; остальные разъехались на праздники по домам.
— Так он и согласился снова надеть этот шлем после того, что он с ним сделал в прошлый раз — не говоря уж о том, что он сделал с Тревисом Гуроном.
— Да наверняка всё дело в транскраниальном фокусированном ультразвуке, — сказал Доминик. — Мы не будем включать эту штуку, она, очевидно, не работает как надо. Но если мы не откалибруем шлем как полагается, любые новые данные по субвокализации будут бесполезны.
— Господи, Дом, ты должен просто закрыть этот проект.
— С чего это? Никто, кроме тебя и меня не знает о том, что испытуемые падают в обморок.
— Это не обморок, чёрт возьми. Тревис в коме, и в отличие от Марчука, нет никаких признаков того, что он из неё выйдет.
— Я согласен, что это большое горе, — спокойно сказал Дом. — Но мы наткнулись на что-то большое — огромное даже — и я не собираюсь просто так это бросить. Нам нужно, чтобы Марчук снова пришёл сюда.
Менно нехотя кивнул.
— Ладно. Думаю, спросить-то можно.
— Извини, что пришлось снова тебя потревожить во время каникул, Джим, — сказал Доминик. Он сидел на лабораторном табурете, а Менно стоял, прислонившись к стене.