Квантовая ночь
Шрифт:
— Это значит «Джимми-сверчок»! — воскликнула она. Я широко улыбнулся и надел ленту на руку.
Потом мы отвезли её в Музей естественных наук Саскачеванского университета, расположенный неподалёку от «Источника света». Саскачеван — страна динозавров, и она глазела на скелеты тираннозавров, трицератопсов и стегозавров, но мне кажется, что больше всего ей понравился искусственный водопад и пруд с декоративными карпами.
Когда Кайла повела Райан в туалет, я достал телефон проверить новости. Правая «Торонто Стар», похоже, имела неприятности из-за того, что разместила не фото Ненши в ночь выборов, а его прошлогоднее фото в мусульманском одеянии под огромным
Американские СМИ обычно полностью игнорируют канадские новости, так что от них я многого не ожидал, однако многие из моих френдов в Фейсбуке сослались на один и тот же клип с президентом Кэрроуэем, по-видимому, говорящим что-то насчёт выборов. Я открыл ссылку.
Квинтон Кэрроуэй выглядел необычайно глянцевым и безупречно холёным: каждая волосинка на своём месте.
— Мистер президент, — крикнул ему репортёр, — вас беспокоит то, что премьер-министр Ненши мусульманин?
Кэрроуэй улыбнулся своей характерной улыбочкой — словно потянули за верёвочки, прикреплённые к уголкам рта.
— Я поздравляю его с тем, что он стал первым мусульманином — главой государства в Западном мире. Немалое достижение, да, весьма значительное. И вдобавок от Новой Демократической партии — партии канадских социалистов. Сразу несколько монументальных событий, случившихся впервые. Мы шлём свои поздравления через границу — самую длинную неохраняемую границу в мире.
Вчера ночью, когда я стоял на том поле, глядя на звёзды, было гораздо холоднее. Но именно сегодня, а не вчера, я ощутил, как по коже меня продирает мороз.
Вечером в субботу мы с Кайлой и Райан поехали в саскатунский аэропорт, который, как напомнила мне Кайла, был назван в честь Джона Дифенбейкера, ещё одного премьера, отстранённого от власти вотумом недоверия в парламенте; может быть, когда-нибудь и Джастина Трюдо будут вспоминать по названию какого-нибудь аэропорта. Однако мы приехали сюда не для того, чтобы проводить меня домой: Кайла согласилась забрать оттуда Викторию Чен, которая возвращалась с симпозиума в Институте квантовых вычислений в Ватерлоо. Выйдя из зоны прилёта, Викки обняла Райан и Кайлу, и я был приятно удивлён, когда после этого она обняла и меня тоже.
— Как конференция? — спросил я.
— Великолепно, — ответила Виктория. — Все повторяли одну и ту же шутку: можно подумать, что если кто и может это сделать, то квантовый физик; [57] было так много одновременного программирования, что мы все хотели оказаться одновременно в нескольких местах. — Она восхищённо покачала головой. — Были Арош и Вайнленд [58] , а D-Wave объявили о новой килокубитовой модели, а…
И Кайла явно понимала, о чём речь; я же ограничился тем, что взял ручку Виккиного чемодана на колёсиках и покатил его следом, пока две женщины обсуждали проблемы квантовой механики. Вскоре Райан это надоело и она потянула Викторию за рукав.
57
Понятия не имею, в чём смысл шутки и почему она смешная.
58
Французский и американский физики, лауреаты Нобелевской премии 2012 года.
— Тётя Викки, а мне ты что-нибудь привезла?
— Райан! — укоризненно воскликнула Кайла.
— А ты как думаешь? — спросила Викки Райан, хитро улыбаясь.
— Я думаю, привезла! — громко предположила Райан.
— Я думаю, ты права! — в тон ей воскликнула Витория. У неё была сумка на плече, и мы остановились, чтобы она смогла в неё залезть. Оны вытащила оттуда маленького плюшевого зверька — зебру, весьма странный выбор для подарка из Онтарио. Но потом я увидел вышитые на крупе буквы ИКВ; это был талисман конференции, а полоски — я это увидел, когда пригляделся — складывались в классический узор двухщелевой интерференции. Ничто из этого не имело особого смысла для Райан, но она надлежащим образом взвизгнула, принимая подарок.
— И, чтобы второй раз не останавливаться, — сказала Викки, — я также привезла кое-что для тебя, Кайла. На самом деле это для «Источника света», но я появлюсь на работе только в понедельник, так что если до тех пор оно побудет у тебя, то технически ты не возьмёшь его с работы.
Она снова залезла в сумку и вытащила маленький потёртый на вид алюминиевый ящичек. Неподалёку было несколько сидений; мы подошли к ним, сели и открыли ящичек. Внутри, на подушке из чёрного поролона, в вырезанной строго по форме выемке покоился серебристый прибор тридцати сантиметров длиной.
— Что это? — спросила Кайла.
— Ну, за неимением лучшего названия, — ответила Викки, — они называют это квантовым камертоном.
Он и правда был похож на камертон. Половину его длины занимала круглая в сечении рукоять; вторая половина состояла из двух параллельных цилинрический зубцов, каждый толщиной примерно в мой указательный палец. Однако всё это никак не оправдывало применения слова на букву «к».
— Что в нём такого квантового? — спросил я.
Виктория достала прибор из ящика и подняла его, словно отгоняя вампира.
— Его разработали в ИКВ. В рукоять вделан нелинейный кристалл в оптическом резонаторе, позволяющем фотонам многократно переотражаться; в результате зубцы излучают два идентичных луча. Лучи индуцируют электронную суперпозицию.
Судя по выражению лица Кайлы, на неё это произвело впечатление, и я решил, что сейчас подходящий момент и мне проявить некоторую социальную мимикрию; я скопировал её выражение.
Викки продолжала:
— Мы даём институту дополнительное время на пучке в обмен на аренду их прототипа. До сих пор он работал очень неплохо. Он отлично порождает суперпозицию, но не делает её менее подверженной декогеренции. Тем не менее, возьми кусок вещества, воздействуй на него этой штукой, и у тебя будет испытательный стенд для квантовых вычислений в течение нескольких наносекунд, после которых наступит декогеренция.
Кайла немедленно уловила намёк.
— А что будет, если воздействовать им на человека?
— На нормального человека? — спросила Виктория. — Совершенно ничего; многие это пробовали. — Она сделала вид, что тычет камертоном себе в лоб. — Но если на кого-нибудь, кто не находится в состоянии суперпозиции? — Она улыбнулась мегаваттной улыбкой. — Звучит, как весьма интересный эксперимент, не правда ли?
— О, Боже мой, — потрясённо сказала Кайла, а потом, тише и почти с благоговением в голосе: — О, Боже мой…