Квантовая ночь
Шрифт:
Но почему я не помню, как надевал шлем? Почему не помню, как пришёл в лабораторию Менно накануне Нового года? Почему, чёрт возьми, не помню, как раньше в тот же день ходил в «Макнелли Робинсон» и покупал там книгу? Наверняка я должен хотя бы смутно помнить обо всём этом, однако не мог откопать ничего, что относилось бы ко дню, когда я стал эф-зэ.
Но Тревис не подвергался воздействию лазеров Менно. Предположительно, у него не было паралимбических повреждений, порождающих конфабуляцию; его воспоминания должны быть точными. И поэтому, когда он спросил, сколько мне лет и пожаловался на то, как он в одночасье постарел, я просто спросил его:
— Вы участвовали в университете в экспериментах, которые проводили профессор Уоркентин и профессор Адлер?
Тревис невесело улыбнулся.
— Да. Для меня это будто было только вчера. И что, они всё ещё там работают?
— Уоркентин да; он профессор эмеритус. Адлер сейчас в Вашингтоне. Так значит вы помните шлем «Ясности»?
— Не думаю, что слышал о нём под этим названием, но вы говорите про футбольный шлем с прицепленными к нему всякими штуками? Да, конечно. Я пришёл пятнадцатого декабря, они нацепили его на меня, я выполнил несколько тестов — думал слова, не произнося их.
— Именно. Точно. А потом они попросили вас прийти ещё раз, верно?
На лице Тревиса возникло странное выражение, словно его удивило, насколько это важно для меня.
— Нет.
— Не просили?
— Нет. Я пришёл один раз, получил свои двадцать баксов, и всё.
— А в день, когда вы потеряли сознание? Я полагал, что вы снова приехали к ним для тестов. Вас нашли в кампусе, а занятия начались только восьмого числа.
— Ничего такого не помню.
Чёрт. Я был так уверен, что Уоркентин несёт ответственность за случившееся с Тревисом.
— Вы не помните день, когда впали в кому?
— Совершенно не помню. Помню, как расстилал постель накануне вечером — это было первое января. На Рождество мне подарили новый триллер, «Ангелы и демоны», и я начал его читать. Фактически, это последнее, что я помню.
О романе Дэна Брауна напрашивалась очевидная шутка, но я сдержался.
— То есть вы не помните ничего о следующем дне? Ни о чём после того, как вы проснулись?
Он покачал головой.
— Насколько я помню, в следующий раз я проснулся здесь, и надо мной стояли вы с моей сестрой.
— Хмм, — озадаченно сказал я. Если Тревис впал в кому благодаря тому же механизму, что и я, почему не помнит, как надевал шлем? Я мог бы понять утрату памяти в результате халтурной стимуляции транскраниальным ультразвуком, но с чего бы терять воспоминания о том, что было раньше?
— Вы мозгоправ, верно? — спросил Тревис, странно глядя на меня.
— У меня PhD в области психологии, — ответил я, — но я не веду клинической практики.
Он проигнорировал последнее замечание.
— Но вы разбираетесь во всей этой фигне, а мне… забавно, не думал, что когда-либо такое скажу, но мне нужно с кем-то поговорить.
Я наклонился к нему.
— Я весь внимание.
— Я сейчас чувствую себя по-другому, — сказал Тревис. — Не так, как раньше. Я сопротивляюсь, но…
— Что именно стало другим?
— Это трудно описать. Но я всё время думаю о… ну, в общем, о том, о чём я думаю. У меня всегда была ясная голова. Никогда не оглядывался назад, никогда никаких задних мыслей. Понимаете? Просто делал, что надо.
— Как «Найк», — сказал я.
— Ага, точно. Что, они до сих пор пользуются этим слоганом?
— Да.
— Так вот, раньше я был таким. Но сейчас я снова и снова перебираю в мозгу вещи, которые делал.
Я нахмурился.
— А раньше вы никогда так не делали?
— Никогда.
— А как насчёт планирования будущего? Мыслей о поступках, которые вы ещё не совершили?
— О, да, конечно. Это всегда было: оценка альтернатив, взгляд под разными углами. Но это другое; в этом есть смысл. Ведь вы можете изменить будущее, верно? Прошлое же не изменить — так зачем же…
— Зацикливаться на нём?
— Ага, именно. Да, думаю это верное слово.
— И вы это делаете лишь с тех пор…
— С тех пор, как Кайла меня разбудила.
— Вы уверены? Вы когда-нибудь вели дневник?
— Нет.
— Журнал? Блог?
— Что?
— Блог в сети; публичный журнал.
— Господи, нет. Зачем бы кому-то это делать?
— Эти размышления вам неприятны?
— Да. Это… У меня появились эти… Не знаю, как их назвать, но…
— Сожаления? — предложил я.
Тревис повторил слово, словно пробуя его на вкус, проверяя, подходит ли оно.
— Сожаления… — И потом, наконец, кивнул. — Вещи, которые я мог бы сделать по-другому — может быть, должен был сделать по-другому, а…
— А вы не привыкли мыслить в терминах «должен был».
Он обдумал и это.
— Да. — Качнул головой. — Это просто… странно.
Это не было странно, по крайней мере, не для Q3, но…
Но это очень странно для психопата. Они не раздумывают и не впадают в депрессию; практически неслыханно, чтобы у психопата обнаружили суицидальные наклонности.
— А что вы можете сказать о своих чувствах, скажем, к Кайле?
— Это тоже странно! Ну, то есть, она же моя сестра. Всегда ею была, и всегда будет. А я всегда был ей хорошим старшим братом. Не дал бы её в обиду и всё такое. Но, в общем, теперь, когда я…
— Думаете об этом?
Он кивнул.
— Ага. Теперь, когда я об этом думаю, получается, что это всегда было обо мне, понимаете? О том, чтобы люди меня уважали. Я не… реально стыдно такое говорить, но на самом деле мне на неё было плевать. Я не понимал этого — тогда не понимал — но сейчас мне реально интересно, как у неё дела. И мне хочется, чтобы она была счастлива.