Квантовая ночь
Шрифт:
— Ладно, — сказал он, усевшись. — Слушай. Об этом, — он оказал на своё лицо, — нельзя никому сообщать. И об этом тоже, — он махнул рукой в сторону трупа.
— Но…
– Слушай меня! Здесь велись секретные исследования. Они… гммм… вышли из-под контроля, но…
— Секретные? — потрясённо переспросила Кайла.
— Да. Для американской армии. Мы не можем обращаться к канадским властям.
Всё это казалось Кайле довольно неправдоподобным, но в тоже время ужасно интересным.
— Вы уверены, что вам не нужен доктор? — спросила она.
— Господи Боже мой, да разумеется он мне нужен. — Обильное кровотечение у него вроде бы прекратилось, но он часто вздрагивал — и с его окровавленными глазницами это выглядело странно и пугающе. Он нашёл свой бумажник и протянул его ей. Она отметила, что он довольно плотно набит деньгами, среди которых виднелось несколько коричневых банкнот, которые она редко держала в руках [78] .
— Мой двоюродный брат — доктор, хирург. Он поможет. Там должна быть бумажка с телефонными номерами, видишь? Джейкоб Раймер, это он. Позвони ему.
78
Банкнота номиналом 100 канадских долларов.
— Позвоню, — сказала Кайла, направляясь к телефону, — но…
Уоркентин учащённо дышал, судорожно втягивая в себя воздух, и сгорбился, явно страдая от боли.
— О Боже, — сказал он. — О, Боже. О, Боже.
— …но сэр, что мы будем делать с трупом?
— Нам… чёрт, гадство, дерьмище… нам… нам нужно от него избавиться.
— Что? — воскликнула Кайла.
— Мы должны его уничтожить. Никто не должен знать.
Кайла ощутила, как в ней вспухает волна былого возбуждения. Резать соседских кошек и собак было здорово, но это — это будет куда как лучше! Такая разрядка, такая восхитительная разрядка!
— Я с вами, — сказала она.
38
Я был готов — пусть и не всецело — к тому, что в моём прошлом было что-то травматическое, однако, в самом деле, что может шокировать более, чем удар ножом в сердце: перикард разрезан, левая пазуха вскрыта, жизнь вытекает из меня струёй? Бывает ли большее потрясение, чем лежать на обледенелом тротуаре холодной зимней ночью? Понятно, что когда ты настолько близок к смерти, никакой пережитый ранее ужас уже не может быть хуже.
Но нет. Мне приходилось снова и снова повторять себе, что ничего этого не было. То, что я только что вспомнил — вот это была реальность. И «едва не быть убитым» бледнело перед «убить самому».
— Но почему я не помню, как это делал? — спросил я, глядя на Намбутири с крутящегося кресла.
— Ну, — ответил он, приподнимая свою комби-бровь, — если перейти в область догадок, то я бы сказал, что из-за того, что вы не спали перед тем, как Уоркентин погрузил вас в кому во второй и третий раз. Ведь как раз во время сна дневные впечатления сортируются, и наиболее яркие из них кодируются для длительного хранения.
— Но люди, которым делают хирургическую операцию, помнят и как им давали наркоз, и как они после него пришли в себя.
— Верно. Но у вас также паралимбические повреждения. Я не удивлюсь, если окажется, что вербальной памяти требуется некоторое время, чтобы снова начать работать как следует. Подозреваю, что если мы перейдём к зондированию вашего вербального индекса, то обнаружим, что вы немедленно начали конфабулировать события, чтобы заполнить ваш тёмный период. Так же, как природа не терпит пустоты, разум хочет непрерывной цепи событий — даже если ему приходится их придумывать.
— Гммм. И… хммм.
— Да?
— Мне много лет снится один и тот же кошмар: чудовище, которое мне необходимо уничтожить, и я держу факел, но с застывшим, словно замороженным пламенем. Это наверняка та сломанная бейсбольная бита.
— А, то есть вы всё-таки частично закодировали то, что случилось в этот короткий промежуток.
— Надо же, как повезло, — тихо сказал я. И затем поднялся и направился к двери.
— Куда вы? — спросил Намбутири.
— Повидаться с Менно Уоркентином.
Когда я вышел из лифта, Менно ждал у входа в свою квартиру; Пакс сидела у его ног.
— Падаван, — сказал он, отступая в сторону, чтобы дать мне пройти.
Просторная гостиная с её серебристо-голубой мебелью не изменилась с тех пор, как я последний раз приходил сюда. Менно прошёл между двух тотемных столббов на кухню. Пакс послушно проследовала за ним; я видел, что собака идёт впереди на незнакомой территории, но она понимала, что в собстенном доме Менно не нуждается в поводыре.
— Кофе? — спросил он из кухни. — Чай?
— Ничего не надо, — ответил я.
Он снова появился в гостиной с красной кофейной кружкой.
Я уселся на диван.
— Ты знаешь Бхавеша Намбутири?
— Профессор психологии из Университета Виннипега? Встречались раз или два.
— Он помогал мне восстановить воспоминания из тёмного периода.
Долгая пауза; даже Пакс повернула голову к хозяину.
— Вот как, — сказал Менно. — И?
— Я знаю, что случилось с Домиником. И что я сделал с тобой.
— Так давно, — сказал Менно. — В другой жизни.
— Как так получилось, что не было никаких последствий? Полицейского расследования?
Менно сел напротив меня.
— Кто-то помог мне избавиться от тела.
— Кто?
— Я не знаю. Я её ни разу не видел. Потом я пытался её отследить, но не смог. Она взяла наличные и мои карточки — видимо, сильно на это потратилась. Однако больше я о ней не слышал.
— И никто не задавал вопросов о Доминике? О том, что с ним случилось?