Лабиринт памяти
Шрифт:
Нет.
— …и мне было так сложно тебя найти! Как же я рада, Драко…
Эл назойливо пыталась привлечь к себе внимание, и, только когда она взяла его лицо в свои ладони и насильно развернула к себе, Драко наконец посмотрел ей в глаза.
И в этот миг уловил, что Грейнджер сделала ещё шаг.
Ещё один шаг от него.
— Ты меня совсем не слушаешь! А я ведь так скучала, Драко…
Но он лишь неосознанно мотал головой, пытался вырваться из её холодных рук, когда заметил то, что привело его в чувство- взгляд Элисы. Она могла сколько угодно пытаться его обмануть, но Драко осознавал: за этой наигранной беспечностью,
Эл всё знает. Но старается не верить, старается не знать, что между ними всё уже…
— Нам нужно поговорить.
Такой чужой хриплый голос. Неужели его собственный?
Всего доля секунды, когда её глаза обнажили истинные чувства — и он убедился, что прав. Всего доля секунды - и она вновь скрылась под маской неведения. Взяла его за руку, но этот холод кожи… Почему она такая холодная?
«Ты знаешь почему», — стучало в висках, а взгляд снова поймал движение справа.
Грейнджер. Пошатнувшись, вновь сделала шаг. Пыталась уйти, но почему-то медлила.
Драко почти повернул голову в её сторону, когда Элиса потащила его прочь. Вернее, попробовала это сделать.
— Пойдём танцевать. Я так мечтала потанцевать с тобой на этом балу, Драко!
Её голос прозвучал выше обычного, почти сорвался на звуке его имени, и, кажется, он услышал в нём слёзы. Но когда попытался заглянуть в лицо — Эл уже успела отвернуться, упрямо шагая в круг к танцующим.
И он попытался остановить её, хотя хотел остановить Грейнджер, которая теперь быстро пятилась, закрыв руками рот.
Нет! Нет, Гермиона, не надо! Мать твою, остановись! Просто не уходи, пожалуйста.
— Эл, — произнёс он напряжённо, переводя полный паники взгляд с неё на Грейнджер и обратно.
— Осталось так мало вальсов, а ведь это один из моих любимых танцев… — словно силясь заглушить его слова, громко сказала та.
— Эл…
— Дядя говорил, что в конце вечера будут одни фокстроты, но это же так скучно!
— Элиса, стой!
Драко почти прокричал это, когда увидел: Грейнджер побежала из зала прочь. И он уже был готов рвануть за ней, схватить за плечи, развернуть к себе и, наплевав на всех, прижать так сильно, шепча, уговаривая, обещая, что она бы наверняка поняла, не смогла бы не понять, как сильно он в ней нуждался.
Только в ней.
Ни в ком больше.
Но он этого не сделал. Потому что единственное, что его могло сдержать в этот момент, единственное, что не давало чувствам окончательно поработить разум, было здесь.
Мерзкое, липкое, тошнотворное.
Чувство вины перед той, которую он когда-то… любил? Любил ли?
И Элиса обернулась.
Драко с каким-то болезненным удовлетворением наблюдал, как её лицо наконец показывает то, что она так старательно пыталась скрыть.
То, что не скрывала Грейнджер.
То, что чувствовал он сам.
Боль.
Концентрат из боли прямо в центре груди. Наверняка он заслужил это, но она — точно нет.
— Нам нужно выйти, — уже гораздо тише сказал Драко, но Элиса упрямо сжала губы, гордо вскинув голову.
— Нет, — нахмурившись, ответила она дрожащим голосом, а потом фальшиво улыбнулась. — Я только пришла и хотела бы потанцевать со своим парнем,
Да, в этом была вся Эл: бороться до последнего, устроить мини-спектакль и при этом не забыть уколоть словами. Обычно ей это удавалось, но не сегодня. Её глаза блестели от слёз, горели отчаянием, а она изо всех сил держалась за последнюю возможность сделать вид, что всё как прежде. И от этого Драко было во сто крат хуже, ведь он знал: Эл никогда не позволяла себе быть слабой, но сейчас была. И Драко ненавидел себя, потому что почти жалел её, зная, насколько она не выносит жалость: это чувство говорило о её уязвимости, которую она годами прятала, училась жить без неё. Эл заставляла других поверить, что может всё, что её не сломить ничем, и те, «другие», верили. Все, кроме него.
Но теперь её старания разъела отчаянная боль, которую она никак не могла скрыть. А Драко даже и не пытался это сделать.
— Элиса, прошу тебя, — почти с мольбой произнёс он, посмотрев на неё, и она наконец сдалась. Всхлипнув, Эл резко выдернула ладонь из его руки и, в последний раз бросив на него взгляд, полный горечи, быстро зашагала к выходу, бесцеремонно расталкивая встречавшихся на её пути волшебников. Драко шёл следом, пытаясь поскорее исчезнуть из этого жуткого, смердящего разочарованием места, которое своей издевательской весёлостью только ещё сильнее напоминало, что он в полном дерьме.
Эл почти перешла на бег, и он старался не потерять её из вида, хотя сам в тот миг думал лишь о Грейнджер. Должно быть, он погряз во всём этом гораздо глубже, чем предполагал, раз мог в такой момент беспокоиться о ней.
Драко было почти смешно: волнение за Гермиону в момент, когда ему через какие-то мгновения предстоит объясниться с Элисой, казалось чем-то вопиюще неправильным, чем-то абсурдным. Тем не менее Драко не мог ничего с собой поделать. Просто это нежное лицо с карими глазами, распахнутыми в ужасе, раскрытыми от ощущения предательства и мнимого понимания, так крепко отпечаталось в памяти, что его было невозможно забыть.
Грейнджер, дай мне время, прошу.
Они миновали аллею, украшенную сотнями магнолий, прошли мимо местных метрдотелей, но стоило им только завернуть за угол - Эл резко остановилась. Драко мог ожидать чего угодно, но не того, что она сделала в следующую секунду: повернулась к нему и, прижавшись щекой к его груди, притянула к себе.
— Прости, я не должна была уезжать. Miocaro, это я во всём виновата, ведь если бы я не уехала - всё было бы… — она осторожно подняла на него полный надежды взгляд. — Драко, давай обо всём забудем. Мы все делаем ошибки, и если тебя мучает чувство вины за какие-то поступки - пожалуйста, знай: я тебя уже простила, так прости и ты меня за всё! Я бываю такой дурой! Просто я хочу быть рядом с тобой, нам же было так хорошо вдвоём, правда? Я люблю тебя, слышишь? Люблю!
Эти слова сразили его наповал, потому что он видел: Элиса в отчаянии. Её последняя попытка удержать его в случае неудачи могла обернуться чем угодно, и Драко понимал: при любом раскладе станет только больнее.
Он чувствовал себя мудаком, омерзительным моральным уродом, но у него уже не было выбора. Давно не было, хоть он и осознал это лишь сейчас, когда смотрел в красивое, утончённое лицо Элисы, а думал о другой. О той, рядом с которой ему сейчас по-настоящему хотелось оказаться.
И Драко принял решение.