Лабиринт памяти
Шрифт:
Но на деле всё оказалось куда сложнее.
И Драко было до мерзости тошно от самого себя, когда он представлял, в каком свете предстал перед Гермионой.
Хотя… Оно и к лучшему.
Пусть считает, что он предал её.
Пусть.
Ведь, в сущности, он действительно это сделал, переспав с другой женщиной, а потом — не сказав Гермионе, что Астория врёт.
Так будет лучше.
Драко аппарировал к себе в квартиру и взглянул в зеркало. Слишком бледное даже для него лицо, распухший нос с запёкшейся кровью и пустые глаза, которые с лёгким
Он выглядел жалко.
Он и был жалок, абсолютно.
— Так будет лучше, — почувствовав, как противно защипало в носу, уже вслух хрипло повторил Драко и, даже не приводя себя в порядок, рухнул на кровать, уставившись в потолок.
Но снова видя лишь её глаза.
***
Джинни тихо открыла дверь и неслышно проскользнула внутрь их новой с Гарри квартиры, в которую они переехали всего несколько дней назад. Она была абсолютно раздавлена событиями сегодняшнего вечера и окончательно добита тем фактом, что Гермиона отказывалась говорить с ней. Джинни искренне хотела помочь, но не знала, что делать, пока Гермиона на её глазах сотрясалась в беззвучных рыданиях, уткнувшись в подушку. И тот факт, что она не плакала в открытую, а до последнего сдерживала себя, только сильнее ранил Джинни, которая знала — её подруга борется со слабостью изо всех сил, пытаясь не сломаться под тяжестью горькой обиды и жестокого разочарования.
В какой-то миг Гермиона подняла на неё глаза, и Джинни почувствовала — ей лучше уйти.
Бывают моменты, когда единственное, чем ты можешь помочь — это не вмешиваться и дать человеку справиться с собственным горем в одиночку. Совершенно точно это был тот самый момент.
Гермиона хотела выстоять в этой борьбе с собой, хотела перенести удар стойко и без лишних свидетелей, и Джинни не смела ей мешать, даже в исключительно благородных целях.
Она аппарировала к двери, всё ещё думая о Гермионе и о предательстве Малфоя, но когда коснулась ручки, замерла от пронзившего её понимания — это не единственная проблема.
Ведь сегодня стало известно, что… Гарри в курсе про них с Блейзом.
— Знает всё, — поражённо выдохнула Джинни, ощущая, как паника проникает в каждую клетку её тела, заставляя сердце ускоряться.
Это было непостижимо, это было… неправильно и уж точно не вовремя. Хотя разве раскрытие страшных секретов когда-нибудь бывает вовремя?!
Джинни не имела никакого представления, как быть теперь с этим бьющимся в груди, готовым вырваться наружу ощущением, что назад уже ничего не вернёшь.
Она не представляла, как сможет посмотреть в глаза Гарри после того, что услышала от него и от Малфоя. Было слишком много вопросов, на которые она страшилась получить ответы, и поэтому искренне молилась, чтобы ей удалось оттянуть этот момент истины хотя бы ненадолго.
В квартире было на удивление тихо и темно, и Джинни почти почувствовала облегчение, подумав, что Гарри спит, что не придётся объясняться так скоро, когда услышала негромкие шаги позади себя. Сердце готово было выпрыгнуть из груди, когда она
Она задержала дыхание и застыла, боясь того, что могло дальше последовать. Ветер прошёлся по её разгорячённой от волнения коже, и Джинни невольно задрожала, хотя причиной тому вряд ли можно было назвать холод. Скорее, это был дикий страх за них с Гарри, ведь теперь между ними незримо маячил призрак третьего человека, и Джинни была уверена — ещё никогда прошлое не было так осязаемо, как сейчас, когда они смотрели друг на друга, но будто заново проживали миг, когда была озвучена правда, изменившая всё.
— Как давно? — словно со стороны услышала Джинни свой надрывный шёпот и ужаснулась тому, что осмелилась начать первой.
Особо сильный порыв ветра со свистом влетел в комнату, разметав её волосы и ещё больше взлохматив шевелюру Гарри, когда тот негромко произнёс:
— Несколько лет.
Джинни судорожно вздохнула и прижала ладонь ко рту. В голове было столько мыслей, одна опережала другую, и она пыталась найти спасение, объяснение хотя бы в одной из них, но ничего не помогало.
Она просто не знала, что говорить.
— Я видел письмо, Джинни, — продолжил Гарри, делая медленные шаги в её сторону. — И я читал его. Одно из многих.
От ужаса, сковавшего тело, Джинни не смогла даже пошевелиться, а потому просто наблюдала, как приближается Гарри. Когда между ними оставался всего один метр, он остановился, и она наконец смогла увидеть его глаза.
К её изумлению, Гарри не выглядел злым, разочарованным или полным каких-либо ещё негативных эмоций. Он лишь смотрел на неё с затаённой грустью, а на его губах играла горькая усмешка.
— Я понимаю тебя, Джинни. В тот год я не мог дать тебе то, что смог он. Я не мог помочь тебе, не мог уделять тебе должного внимания, хотя ты в нём так нуждалась, — сделал он ещё один маленький шаг и легко коснулся её щеки. — Я сам виноват, что отпустил тебя. И, лишь прочитав то письмо, понял, какую ошибку совершил.
— Гарри… — начала Джинни, чувствуя, как к глазам подступают слёзы.
— И тогда я осознал, что если не сделаю всё, чтобы попытаться всё исправить, то потеряю тебя навсегда, — вновь заговорил Гарри, не сводя с неё глаз, и Джинни тихо всхлипнула.
— Почему ты не сказал мне? — выдавила она.
Гарри на мгновение замер, прикусив губу в нерешительности, после чего обречённо выдохнул и продолжил говорить.
— Я боялся, Джинни, что если скажу правду, то тебе придётся выбирать между нами. И в тот миг я не был уверен, что ты выбрала бы меня, — чуть слышно закончил он, опустив голову.
Пару секунд Джинни не издавала ни звука, пока смысл услышанного поднимал в ней бурю таких эмоций, от которых она тут же бросилась к Гарри и обняла так крепко, словно боялась, что он исчезнет.