Лабиринт памяти

Jane Evans

Всё это было бы возможно, если бы не одно «но».

Гермиона ничего не чувствовала. Вообще ничего, пока Алан одной рукой ненавязчиво гладил её спину, другой сжимал её пальцы, а бёдрами задавал темп. Близость с ним не волновала, а скорее доставляла неудобство, хотя Гермиона отчаянно пыталась, по-настоящему хотела ощутить трепет каждой клеточкой тела. Его теплое дыхание не заставляло прильнуть ещё ближе, а лишь вызывало желание отодвинуться подальше, и в какой-то миг Гермиона назло самой себе и своему глупому существу заставила себя прижаться к Алану

чуть сильнее. Она закрыла блеснувшие от слёз глаза, пытаясь отдаться ритму музыки, но у неё не получалось, не получалось абсолютно ничего! Наоборот, словно в наказание, что она силилась врать самой себе, пришло резкое осознание: это не его руки обнимают её, не его губы слегка касаются уха, не его тело так близко к её собственному.

И она не чувствует абсолютно ничего, кроме отвращения и мучительной злости на себя, когда танцует не с Драко.

Громко всхлипнув, Гермиона резко вырвалась из объятий Аллана и побежала к выходу, смахивая слёзы.

Чёрт, она совершенно безнадёжна! Какой надо быть дурой, чтобы подумать, что она может его забыть? Что она может встречаться с кем-то ещё и позволять себя трогать тому, чьи прикосновения навсегда останутся чужими?!

Молниеносно вылетев на улицу в одном платье с коротким рукавом, Гермиона даже не ощутила холода: ей было невыносимо жарко. Лицо горело от обиды, тело пылало, словно в знак протеста, что она старалась заставить его подчиниться не тем рукам.

— Ты такая идиотка, Гермиона… — вслух протянула она и спрятала лицо в ладонях, внезапно очень отчётливо понимая, что весь её план по началу новой жизни полетел к чёрту.

Она не сможет забыть Драко.

Никогда.

Она не сможет ни с кем почувствовать что-то даже немного похожее.

Никогда.

Она не сможет быть с другим мужчиной, потому что, вопреки всему, до сих пор любит одного единственного, который уже давно дарит себя не ей.

И самое горькое, что Гермиона будет любить его, несмотря ни на что.

Она будет любить его всегда.

И она сдаётся, прекращает бороться и перестаёт ломать себя, чтобы пытаться быть другой, чтобы пытаться быть с другим.

Нет.

Если ей суждено остаться одной и пронести через всю жизнь любовь к единственному мужчине, то так тому и быть.

Потому что если она попытается отдать себя не ему, то предаст своё чувство, предаст саму себя.

А Гермиона не могла этого сделать во второй раз.

— Гермиона! — услышала она взволнованный крик позади себя. — Вот ты где!

Она, быстро вытерев слёзы, постаралась улыбнуться и повернулась к запыхавшемуся Алану, который выглядел жутко взволнованным и одновременно смущённым.

— Послушай, Гермиона, прости меня! Если я чем-то тебя обидел, если зашёл слишком далеко… — начал оправдываться он, но она остановила его жестом.

— Нет, это ты меня прости, Алан. Прости, что согласилась на свидание и дала тебе надежду, — с горечью приналась Гермиона, чувствуя, как одинокая слезинка скатилась по щеке.

— Гермиона, я не понимаю… — покачал головой Алан, и она шагнула

к нему, взяв его руки в свои.

— Ты замечательный парень и настоящий джентльмен. Спасибо за восхитительный вечер, который ты провёл со мной, и прости, что он так нелепо завершился. Но я не могу тебе врать, Алан: я люблю другого мужчину, — грустно улыбнувшись, вымолвила Гермиона. — Я думала, что мне удастся забыть его, но лишь танцуя с тобой, я поняла, что это невозможно.

Она опустила взгляд и совсем тихо сказала:

— Прости, что не оправдала твоих надежд.

Тонкая корка льда, на которой она стояла, тихо треснула под носком ботинка, вырядившись в паутину, и в этот миг она услышала вздох Алана, прежде чем он начал говорить:

— Сказать честно, я догадывался, Гермиона. Ты мне давно нравилась, и я долго не решался подойти к тебе, потому что знал — у тебя кто-то есть. Потом я подумал, что ты рассталась с тем парнем, раз так сильно переживала по этому поводу, и лучше мне подождать. В какой-то момент мне показалось, что тебе стало лучше, что ты начала забывать про разрыв, и вот тогда я и решил рискнуть обратить на себя твоё внимание… Но сегодня я осознал, что на самом деле ты ещё не готова для других отношений, Гермиона. Всё наше свидание ты была со мной физически, но не душой.

— Алан, прости…

— Не надо извиняться за то, что любишь другого, — решительно остановил её он. — Ты восхитительная девушка, Гермиона, и, как бы мне ни было больно это признавать, я убеждён, что, если ты помиришься с тем парнем, так будет лучше, и ты будешь счастлива. Ты достойна счастья.

Гермиона поражённо смотрела в грустные, но тёплые глаза Алана и ощущала такой прилив благодарности, смешанный с чувством вины, что через несколько секунд крепко обняла его.

— Спасибо, спасибо тебе. Ты удивительный мужчина! Я уверена, ты обязательно встретишь девушку, которая сможет это оценить.

— А я уверен, — начал Алан, нежно прижав её к себе и склонившись к уху, — что ты обязательно помиришься с тем парнем, которого любишь. Ведь, если он любит тебя так же, как и ты его, иначе и быть не может.

Гермиона чуть отстранилась и печально покачала головой.

— Вряд ли, Алан. Он даже знать меня не хочет, к тому же у него уже кое-кто появился.

— Но ты не отрицаешь, что он любит тебя? — слегка нахмурившись, уточнил Алан.

— Я знаю, что любит, — кивнула Гермиона, с болью вспомнив взгляд Драко, которым он смотрел на неё в их последнюю встречу.

— Тогда дай ему время. Он всё поймёт, обязательно, — мягко обхватил её лицо ладонями Алан и ободряюще улыбнулся, чем вселил в Гермиону новую надежду, что, возможно, так оно и будет.

Что, возможно, у неё хватит сил его простить и принять обратно, если так будет угодно её сердцу.

Потому что в этот миг Гермиона понимала, что полностью сдаётся силе любви, но не чувствует себя слабой.

Потому что настоящей, непозволительной слабостью для неё было бы отказаться от любви и жить во лжи, потеряв надежду.