Лабиринт смерти
Шрифт:
– Верно, ты же утрачиваешь всякое представление о времени.
– Тони как-то упомянул об этой своей способности, приведя Сьюзи в благоговейный трепет.
– Преврати что-нибудь в камень.
– Она увидела на столе буханку хлеба, баночку с ореховым маслом и нож. Взяв хлеб, подошла к Тони: - Сумеешь?
– Христово чудо наоборот?
– хмуро спросил Тони.
– Сумеешь?
Он принял хлеб, поднял на ладонях и долго смотрел на него, шевеля губами. Внезапно его лицо исказилось, словно от огромных усилий, и потемнело еще больше. Глаза потухли, превратясь
Хлеб оторвался от ладоней, поплыл вверх и завис на порядочной высоте. Потом съежился, расплылся… и вдруг камнем полетел на пол. Камнем? Сьюзи упала на колени и впилась в него взглядом, подозревая, что пламя свечи навеяло на нее гипнотический сон. На полу лежал самый настоящий булыжник - большой, округлый, гладкий.
– Боже мой!
– пробормотала она.
– А он… Не опасен? Можно, я его возьму?
Тони, чьи глаза снова наполнились жизнью, опустился рядом на колени.
– Во мне была божественная сила, - объявил он.
– Не я сотворил это чудо, а Божество при моем посредничестве.
Сьюзи подняла камень. Он оказался довольно увесистым, теплым и как будто живым.
«Оживший камень… - мысленно произнесла она.
– Похоже, он не настоящий».
Она выпустила булыжник из рук; звук удара вышел достаточно натуральным.
«Все-таки это камень», - решила она.
– Можно, я возьму его с собой?
– повторила она, глядя на Тони с благоговением и надеждой, готовая выполнить любое его требование.
– Можно, Сюзанна, - тихо ответил он.
– А сейчас вставай и иди к себе. Я устал.
– Он в самом деле выглядел усталым: сгорбился, язык заплетается.
– Увидимся за завтраком. Спокойной ночи. Он подошел к двери и распахнул ее настежь.
– Прощальный поцелуй.
– Сьюзи приблизилась к нему, встала на цыпочки и чмокнула в губы.
– Спасибо, - смущенно произнесла она.
– Спокойной ночи, Тони, и спасибо за чудо.
–
Дверь начала затворяться, но женщина проворно вставила между ней и косяком носок туфли.
– Ты не против, если я расскажу остальным? Ведь это чудо, наверное, у тебя первое? Разве плохо, если о нем узнают все? Нет, если не хочешь, я, конечно…
– Оставь меня в покое! Я хочу спать!
Он хлопнул дверью. Замок щелкнул, и Сьюзи охватил животный страх. Больше всего на свете она боялась щелчков чужих дверных замков перед носом. Сьюзи тотчас подняла руку, чтобы постучать, и увидела в ней камень. Тогда она постучала камнем. Негромко. Просто чтобы Тони понял: ей отчаянно хочется назад. Но если он не желает ее пускать, не надо. Она не собирается выламывать дверь.
Тони не ответил. Дверь не отворилась. Сьюзи обступала пустота.
– Тони!
– Женщина прижалась ухом к двери. Тишина.
– Ну и не надо.
– С камнем в руке она спустилась с крыльца и, пошатываясь, побрела к своей квартире.
Внезапно камень исчез. В ее руке не было ничего.
– Черт!
– растерянно воскликнула Сьюзи.
– Куда он подевался? Растаял в воздухе? А, вот оно что, - сообразила она.
–
Мириады звезд на небе закружились в хороводах. Хороводы превратились в сияющие колеса. Холодный и ослепительный свет хлынул на землю, а на плечи Сьюзи навалилась огромная тяжесть.
– Тони… - пролепетала Сьюзи, падая в пустоту. Она ни о чем не думала, ничего не чувствовала.
Видела только пустоту. Падала в нее, пролетая милю за милей.
Она умерла в одиночестве, на ступеньке крыльца, сжимая в кулаке то, чего не существовало.
Глену Белснору снился сон. Он видел себя - мудрого, умелого, предприимчивого. Надежду поселка.
«Я действительно такой, - с гордостью подумал он.
– Взял на себя заботу обо всех. Помогаю и защищаю. Со мной им не страшны никакие опасности».
Он припаял провода, установил выключатель, щелкнул им, проверяя, как действует аппарат для защиты и помощи. Хитроумное устройство загудело, во все стороны, в радиусе нескольких миль, распространилось генерируемое им поле. «Теперь к нам никто не проникнет, - удовлетворенно подумал Белснор.
– Поселок в безопасности, и это моя заслуга».
По поселку бродили люди в длиннополых красных тогах. Полдень затянулся на тысячу лет. Белснор увидел, что колонисты как-то вдруг разом постарели. Трясущиеся, дряхлые и грязные, они едва переставляли ноги. Они разрушались. Машина не могла спасти их от смерти.
– Белснор!
Он открыл глаза и понял, что все это ему приснилось.
Серый рассветный луч пронизывал сумрак комнаты. Белснор взглянул на самодельные наручные часы.
Семь утра. Он сел, откинул одеяло и поежился от утренней прохлады.
49
– Кто?
– обратился он к людям, заполнившим комнату. Затем поморщился и закрыл глаза, волевым усилием освобождаясь от липких остатков сна.
Тагг, пришедший в пижаме веселой расцветки, громко ответил:
– Сьюзи Смат.
Надев купальный халат, Белснор заковылял к двери.
– Ты догадываешься, что это значит?
– спросил его Фрейзер.
– Она была такая жизнерадостная.
– Роберта Рокингэм промокнула глаза уголком носового платка.
– Рядом с ней жизнь казалась светлее. Ну кто, кто мог с ней так поступить?!
– На морщинистых щеках Роберты влажно поблескивали извилистые дорожки.
Белснор вышел за дверь и побрел к дому Сьюзи. Остальные молча двинулись следом.
Убитая лежала на крыльце в нескольких шагах от двери. Белснор опустился на корточки, коснулся пальцами ее шеи.
Кожа была холодна.
– Вы ее осматривали?
– обратился он к Баблу.
– Она точно мертва?
– Взгляни на свою руку, - проворчал Фрейзер, и Белснор поднял руку - пальцы стали красными. Он опустил глаза и на затылке молодой женщины, у основания черепа, увидел запекшуюся кровь. Ей размозжили голову.