Лабиринт смерти
Шрифт:
– Будь это так, я бы знал.
– Не исключено, что вы знаете, - Мэгги тоже не сводила с Рассела изучающего взгляда.
– Не исключено, что мистер Морли прав. Так ли это, мы рано или поздно узнаем.
– А вы когда-нибудь видели Сошедшего?
– спросил ее Рассел.
– Нет.
– Я - не он.
– Давайте в конце концов войдем в эту проклятую реку, - раздраженно предложил Тагг.
– Вдруг удастся переправиться. Если она слишком глубока, черт с ней, повернем назад. Я пошел.
– Он зашагал к реке, и вскоре его ноги исчезли в сизой воде. Но он не остановился, и через минуту один за другим за ним последовали остальные.
Река оказалась мелкой, и они без приключений добрались до суши. Несколько разочарованные, все шестеро (и Рассел) собрались на берегу и стали отряхиваться от воды. Выше пояса одежда ни на ком не намокла.
– Игнац Тагг, - сказал Фрейзер.
– Ипостась Божества. Оснащенная всем необходимым для ходьбы по воде аки посуху и для усмирения тайфунов. Никогда бы не подумал.
– Я тоже, - буркнул Тагг.
– Молитесь, - сказал вдруг Рассел, глядя на Мэгги.
– О чем?
– О том, чтобы иллюзорный покров приподнялся и обнажил перед нами истинную сущность.
– Можно я помолюсь молча? Рассел кивнул.
– Спасибо.
– Мэгги отвернулась, постояла несколько минут, сложив руки и опустив голову, затем сообщила спутникам: - Сделала все, что могла.
Сет заметил, что она повеселела. Должно быть, на время забыла о Сьюзи.
Где-то неподалеку зазвучали тяжелые ритмичные удары.
– Я что-то слышу.
– Сета охватил страх. Инстинктивный, всепоглощающий.
В сотне ярдов от него, в затянутом дымкой полуденном небе, высилась серая стена. Она пульсировала, вибрировала, скрипела; она казалась живым существом; из шпилей над ней растекались темные облака выбросов. Те же выбросы газов из огромных труб клокотали в реке. Булькали, ревели, и не было этому конца. Экспедиция достигла Здания.
– Ну вот мы и пришли, - вымолвил Сет и подумал: «Наконец-то». Грохот стоял такой, словно тысяча младенцев-великанов без конца роняла на бетонный пол крышки гигантских горшков. «Что там происходит?» - спросил он себя и направился к парадному - посмотреть, что написано над входом.
– Шумновато, правда?
– выкрикнул Фрейзер.
– Да.
– В чудовищном грохоте Сет не расслышал собственного голоса. Он зашагал вдоль стены по мощенной плитками дорожке. Остальные плелись следом, кое-кто зажимал уши. У входа Сет остановился, задрал голову, прижал ладонь ко лбу козырьком и вгляделся в продолговатый выступ над закрытыми раздвижными дверями.
ВИНСТВО
«Чтобы винный завод так шумел?
– удивился Сет.
– Чепуха!»
Рядом с большой дверью он увидел маленькую табличку:
«Дегустационный зал для посетителей. В ассортименте вино и сыр».
«Силы небесные!
– воскликнул Сет про себя. Мысль о сыре, вспыхнувшая в мозгу, выжгла последние крохи здравомыслия.
– Надо войти, - подумал он.
– Наверняка выпивка и закуска там бесплатные, хотя, конечно, перед уходом мне предложат купить бутылку-другую. Но я не обязан соглашаться.
Как жаль, что с нами нет Бена Толчифа. Для него, с его пристрастием к алкогольным напиткам, это было бы просто фантастической находкой».
Щурясь, Мэгги смотрела на вывеску. Солнце сияло так ярко, что буквы расплывались, и Мэгги направляла палец то на одну, то на другую, пытаясь разобрать их.
– . «Что это значит?
– подумала она.
– Какой смысл несет это слово для нас, стремящихся понять?»
УМСТВО
– Постойте!
– крикнула она Сету, взявшемуся за ручку двери с надписью: «Вход для посетителей». – Не входите!
– Это еще почему?
– огрызнулся он.
– Мы не знаем, что это такое.
– Затаив дыхание, Мэгги приблизилась к Сету. Огромное Здание сверкало в лучах солнечного света, растекавшегося по верхней части фасада. «Как мерцающая пылинка: кажется, сейчас она оторвется от земли и поплывет вверх, - с тайной надеждой подумала Мэгги.
– Посланец ко вселенскому «Я», отчасти - создание этого мира, отчасти - соседнего.
Умство. Хранилище накопленных знаний.
Но для библио-, фоно- или микрофильмотеки тут слишком уж шумно. А может, здесь ведутся умные беседы? Возможно, в этих стенах извлекается квинтэссенция человеческого остроумия, и мне посчастливится соприкоснуться с остроумием доктора Джонсона [6] или Вольтера.
Но остроумие - это не юмор. Это проницательность. Это основная форма сообразительности с изрядной долей изящности. Да чего уж там, остроумие - это способность к приобретению абсолютного знания.
«Войдя туда, в Здание, - подумала она, - я узнаю все, что только может узнать человек в нашем интервале измерений. Я обязана войти».
Поспешив к Сету, она кивнула.
– Отворите двери. Мы должны побывать там и познать все, что там заключено.
Вальяжной походкой, не скрывая насмешки при виде возбуждения, охватившего Сета и Мэгги, Уэйд Фрейзер приближался к парадному входу. Потом он и сам всмотрелся в рельефную надпись над огромными сдвинутыми створками дверей.
Поначалу он был озадачен. Ему удалось разглядеть буквы и выстроить из них слово, но оно показалось абсолютно бессмысленным.
– Ничего не понимаю, - сказал он Сету и религиозной фанатичке Ведьме Мэг. Затем Фрейзер напряг зрение, допустив, что проблема кроется в психологическом противоречии. Возможно, на каком-нибудь глубинном уровне сознания он вовсе не желает постигать смысл этого слова. Значит, надо преодолеть собственные увертки.
СТОПСТВО
«Погоди-ка, - мысленно велел он себе.
– Кажется, я знаю, что такое стопство. Похоже, тут кельтский корень. Диалект, понятный только тому, кто имеет доступ к обширной и разносторонней информации либерального, гуманистического свойства. Непосвященный просто пройдет мимо.
Здесь содержат умалишенных. За этими стенами скрыта их жизнь. В определенном смысле это санаторий, но предназначен он не для возвращения обществу исцеленных (а может, таких же больных, как и до лечения). Это последние врата, смыкающиеся за ничтожеством и глупостью. Здесь приходит конец бредовым иллюзиям - они прекращаются, как утверждают рельефные буквы. Попавшие сюда страдальцы не возвращаются в общество, а бесшумно и безболезненно засыпают. Яд их безумия уже не будет отравлять Галактику. Слава Богу, что на свете существуют такие места! Странно, почему мне не сказал о них мой визави по коммерческим путешествиям?