Лабиринты времени

Соколов Олег Валерьевич

Вдруг, словно по команде, все морды повернулись в одну сторону, и еще через мгновение: лошади, олени, косули и сохатый беспорядочной толпой понеслись к западному холму. Один вепрь остался на месте, беспокойно вращая налитыми кровью глазами. Появилась стая свирепых лесных волков. Мелик, Верный и Сом держали наготове рогатины и дротики, а вепрь воинственно оскалил свои клыки и угрожающе захрюкал. Волки осмотрели врагов и, признав их опасными, предпочли броситься в погоню за убежавшими животными. После ухода волков на водопое наступила тишина, и воины, вволю напившись свежей холодной воды, стали держать совет. Уже надвигались сумерки, и солнце спряталось за базальтовой стеной. Нечего было и думать продолжать путь в темноте. Где же остановиться на ночлег?

– Идут зубры! – сказал Верный, заслышав вдали шум. Вдруг он повернул голову в сторону западного перевала. Трое охотников насторожили слух, затем легли на землю.

– Оттуда идут не зубры, – прошептал Сом, а Мелик продолжил:

– Это мамонты.

Охотники поспешно осмотрели местность в поисках пристанища на ночь. Река текла между базальтовым холмом и отвесным утесом из разноцветного

камня. Узкий выступ, спиралью опоясывающий утес, позволял, однако, без особенного труда достигнуть его вершины. Верный первым заметил пещеру на вершине утеса. Она была низкой и небольшой, но охотники не сразу проникли в нее. Сначала они пристально вглядывались в ее глубину, затем Мелик, пригнув голову к земле и втягивая в ноздри запахи, вполз в отверстие. Пол пещеры был устлан костями, обрывками шкур, оленьими рогами, челюстями каких-то животных. Все это свидетельствовало, что хозяин пещеры был грозным и опасным охотником. Мелик еще раз внюхался в запахи пещеры и уверенно сказал: «Это пещера серого медведя. Она пустует уже целую луну».

Верный и Сом не сталкивались до сих пор с этим громадным хищником; охотники кочевали обычно по местам, где водились саблезубые, зубры, даже мамонты, но серый медведь был редким гостем. Мелик же видел его во время своих дальних странствований. Он знал, что серый медведь смел и не уступает в силе саблезубому великану, а в жестокости – носорогу. Почему пустовала пещера, Мелик не знал: медведь мог найти себе новую берлогу, перекочевать на короткое время в другое место, наконец, мог погибнуть в схватке с другим хищником или при переправе через реку; но так или иначе, Мелик не сомневался, что этой ночью хозяин не вернется, и решил занять берлогу.

Пока длился осмотр пещеры, у водопоя поднялся страшный шум – это пришли зубры. Их могучий рев будил звонкое эхо и разносился по всему озеру. Мелик не мог удержать дрожи, прислушиваясь к реву зубров. Человек редко отваживался охотиться на этих великанов. Зубры сознавали свою силу и не боялись даже самых крупных хищников, которые осмеливались нападать только на ослабевших или отбившихся от стада. В это время новая волна звуков ворвалась в шум, поднятый зубрами. Этот крик был слабее рева зубров, и тем не менее он возвещал приближение самых сильных из живых существ, живущих на земле. Мамонт был непобедимым и полновластным хозяином суши. Его огромная туша, внушающая страх, заставляла держаться на почтительном расстоянии саблезубых и волков, отпугивала серого медведя; один лишь носорог, слепой и глухой в своей ярости, не боялся нападать на него. Племена охотились на мамонтов, но затравить такого сильного зверя, заставить его бежать от страха и, совершив ошибку, попасть в яму с кольями, вырытую человеком, было опасным делом. Такая охота не обходилась людям без жертв. Мамонты были подвижными, гибкими, неутомимыми, сообразительными и памятливыми. Хобот служил им, как человеку руки, страшные бивни были сильнейшим оружием на земле, а смекалкой мамонт не уступал человеку.

Случилось так, что вожаки мамонтов и зубров одновременно подошли к водопою. Мамонты, привыкшие к тому, что им везде уступают дорогу, пожелали пройти первыми. Обычно в таких случаях бизоны и зубры отступали. Но иногда, избалованные покорностью всех прочих травоядных, зубры приходили в бешенство, особенно когда вожаки их плохо знали мамонтов. Восемь передовых зубров были огромными самцами – крупнейший из них был ростом с носорога. Томимые сильной жаждой, они не склонны были проявлять уступчивость. Увидев, что мамонты собираются первыми пройти к водопою, они угрожающе подняли головы и издали протяжный боевой крик. За вожаками мамонтов длинной лентой вытянулось многоголовое стадо. Трое охотников вышли из пещеры. Величественное и дикое зрелище, представшее перед глазами охотников, наполнило их благоговейным трепетом. Спокойные и невозмутимые мамонты преграждали путь зубрам. Маленькие и подвижные глаза вожаков неотрывно следили за ними. Восемь горбатых зубров с налитыми кровью глазами яростно потряхивали жирной, грязной и тяжелой гривой, наклоняя к земле острые, расходящиеся в стороны рога, они не собирались уступать место у озера. Инстинктивно они сознавали грозную силу врага, но нетерпеливый рев сгрудившегося за их спинами стада зажигал в них воинственный задор. Внезапно самый рослый зубр, вожак всего стада, еще ниже пригнув к земле морду и сверкающие рога, бросился на ближайшего мамонта. Сила натиска и внезапность нападения были таковы, что мамонт зашатался и упал на колени. Зубр, со свойственным его породе упорством, продолжал нападать; его острые рога наносили мамонту удар за ударом; он спешил использовать свое преимущество, а поверженный на колени мамонт мог отбиваться только хоботом. В этой страшной схватке великанов зубр был воплощением слепого бешенства. Пена выступила на его губах, налитые кровью глаза сверкали, как угли, и он весь дрожал от чудовищного напряжения. Упорно и непрерывно зубр бил противника рогами, стремясь опрокинуть его на бок, чтобы добраться до брюха, где кожа не была такой толстой, тогда он вышел бы победителем из схватки. Мамонт понимал это и, напрягая все силы, старался не дать повалить себя. Одним рывком он мог снова встать на ноги, но для этого нужно было, чтобы зубр хоть на мгновение перестал наскакивать на него. Неожиданное нападение сначала озадачило остальных вожаков. Четыре мамонта и семь зубров стояли друг против друга в грозной неподвижности. Ни один пока не пытался вмешаться в схватку. Вскоре мамонты стали проявлять признаки нетерпения, а самый высокий, с громким сопением, шевельнув перепончатыми ушами, похожими на гигантских летучих мышей, сделал шаг вперед, это на мгновение отвлекло внимание зубра. Мамонт, на которого напал зубр, нанес своему противнику страшный удар хоботом по ногам, и тот, в свою очередь, зашатался, потеряв инициативу в схватке. Мамонт воспользовался передышкой, чтобы подняться на ноги. Два огромных зверя снова стояли друг против друга. Бешенство безраздельно овладело мамонтом и, подняв кверху хобот, он издал трубный звук и кинулся на своего противника. Изогнутые бивни его подбросили зубра в воздух, а затем, поймав тело гиганта, швырнули того на землю с такой силой, что у зубра затрещали кости. Не дав ему прийти в себя, мамонт вонзил уже почти поверженному противнику бивни в брюхо и затоптал его чудовищными ножищами; кровь фонтаном хлынула из раздавленных внутренностей зубра. Рев побежденного не был слышен в поднявшемся шуме: семь зубров и пять мамонтов ринулись друг на друга. Волнение овладело и стадами – глухой рев зубров слился с пронзительным трубным призывом к драке мамонтов; бешенство и ярость привели в движение могучие туловища, страшные бивни, грозные рога и гибкие мощные хоботы. Вожаки были поглощены битвой. Они сбились в тесную кучу, откуда доносились рев бешенства и боли, хруст раздираемых тканей и треск раздавленных костей.

В первом столкновении численное превосходство дало преимущество зубрам. Три зубра, соединенными силами, напали на одного мамонта и повалили его на землю. Но остальные мамонты ринулись на противников и буквально раздавили их своей огромной тяжестью. Горя бешенством, они принялись топтать поверженных на землю зубров, и только увидев опасность, грозящую поваленному мамонту, они оставили свои жертвы – и снова пошли в бой. Три зубра, добивавшие лежащего на боку великана, были застигнуты врасплох. Налетевший на них ураган смял и растоптал двух из них, а третий спасся бегством. За ним побежали и остальные, пока еще сражавшиеся, зубры. Панический страх передался всему стаду зубров. Сначала это была какая-то смутная тревога, через мгновение тревога превратилась в оцепенение. Зубры застыли, звуки борьбы замерли, словно наступило затишье перед грозой. Стадо дрогнуло, повернуло вспять – и в слепом страхе побежало. В дикой сутолоке более быстрые топтали отстающих, шагая по их спинам. Треск сломанных костей походил на шум падающих деревьев. Мамонты не стали преследовать убегающего противника. Лишний раз показали они меру своей силы, лишний раз они доказали свое превосходство над всеми живыми существами, населяющими землю. Колонна рыжевато-бурых гигантов с длинными гривами и шерстью не спеша выстроилась вдоль берега озера и стала утолять жажду.

На склоне холма стояли обитатели леса, взволнованные только что окончившимся зрелищем, и почтительно взирали на пьющих гигантов. Охотники любовались властителями земли, Мелик сравнивал худые руки, тонкие ноги и хрупкий торс Сома и Верного с толстыми, как дубы, ножищами и высокими, как скалы, телами мамонтов и думал о ничтожности человека, о жалкой кочевой жизни, которую он ведет в степи. Он думал также о саблезубых, пещерных и серых медведях, которые могли встретиться людям в лесу, и под могучей лапой которых человек так же бессилен, как сурок в когтях у орла.

Прошло несколько часов, взошла белая луна и поплыла вдоль туч. Вода в озере тихо плескалась, блистая голубоватым серебром, мамонты ушли. Редко-редко бесшумно проносилась летучая мышь или проползала неслышная змейка. Эту часть ночи на страже у входа в пещеру стоял Сом. Он очень устал, и временами охотника одолевала дремота, но Сом пробуждался и осматривался при резких порывах ветра, внезапных шумах или при появлении нового запаха. Охотника не покидало чувство тревоги, какое-то странное оцепенение сковало все его мысли и чувства, в его сознании бодрствовал только страх перед возможной опасностью. Внезапное бегство оленей заставило Сома насторожиться и внимательней оглядеть окрестности, он увидел по ту сторону реки, на гребне крутого холма, какого-то крупного зверя, тот медленно приближался, переваливаясь с боку на бок. Массивные, но в то же время гибкие конечности, большая морда, заострявшаяся книзу, и что-то, отдаленно напоминающее беззаботно шагающего человека, было в его поступи. Перед взором молодого охотника на фоне огромной, низко висящей луны шел медведь. Сом был знаком с пещерным медведем, этот великан с выпуклым лбом обычно мирно жил в своей берлоге, никого не трогая, питался растительной пищей, и только во время голода охотился на животных. Но приближавшийся медведь, казалось, принадлежал к другой породе. Сом убедился в этом, когда медведь вышел на освещенную луной вершину холма, и охотник смог его хорошенько рассмотреть. У этого зверя был плоский лоб и серый мех; в его поступи чувствовались уверенность в себе, скрытая угроза и жестокость плотоядных хищников. Это был серый медведь. Сом вспомнил рассказы охотников, побывавших в местах, где проживал серый медведь. Этот зверь сильнее зубра и бизона, и он относит убитую лошадь в свою берлогу с такой же легкостью, как саблезубый – антилопу. Одним ударом когтей серый медведь вспарывает грудь и живот человека и не боится ни саблезубого, ни льва.

Старый Ворон говорил, что серый медведь уступает в силе только мамонту и носорогу. Сын Реки не почувствовал того приступа внезапного страха, который пришел с саблезубым, решившим полакомиться людьми. Сом вспомнил рисунок погибшего в схватке с саблезубым охотника – это укрепило его силу и мужество. Встречи с безобидным и благодушным пещерным медведем приучили Сома не бояться медведей вообще, но повадки приближавшегося зверя показались ему подозрительными, и Сом решил разбудить Мелика. Легчайшего прикосновения к руке вождя было достаточно, чтобы тот мгновенно вскочил на ноги.

– Зачем ты разбудил меня? – спросил Мелик, выйдя из пещеры. Молодой воин молча протянул руку в направлении холма, вождь нахмурился.

– Серый медведь! – прошептал Мелик – и тревожным взглядом окинул пещеру.

С вечера воины заготовили много веток и кучу камней. Несколько крупных валунов лежали поблизости – всем этим можно было загородить вход в пещеру. Мелик предпочел бы спастись бегством, но бежать можно было только по направлению к водопою, то есть прямо в лапы к серому медведю; можно было также вскарабкаться на дерево – серый медведь не любит лазить по деревьям, слишком тяжелый и толстый, но поблизости были лишь тонкие деревца, да к тому же этот неутомимый и упрямый зверь способен подстерегать свои жертвы бесконечно долго.