Латышские народные сказки
Шрифт:
— Задам я вам каждому по три вопроса. Кто правильно на них ответит — того и дело правое.
Ладно. Вот спрашивает судья в первый раз.
— Что самое сладкое?
Богач отвечает:
— Мед в моих ульях.
— Вовсе нет! — говорит бедняк. — Сон!
— Верно! А кто самый шустрый?
— Тот, кто быстрее всех деньги копит!
— А вот и нет! — говорит бедняк. — Ум завистника. Он ни днем, ни ночью покоя не знает.
— Верно! А кто самый несчастливый?
— Да тот, кто вроде меня просчитался: лучшую дойную корову брату-мошеннику своими руками отдал!
— А вот и нет! — смеется бедный брат. —
Вот судья и говорит:
— Ты, бедный брат, правильно ответил, — твоя и корова!
Дедов совет
В те времена жил в этих краях один старичок, был у старика сын, и у сына тоже сынок. Стал сын старика примечать, что отец уже не тот работник, каким был прежде, что пора ему на тот свет отправляться. Заметив это, взял сын у сынишки санки, посадил на них своего старого отца и повез в лес. А внучек побежал следом за санками. Привез сын отца в лес, опрокинул санки и сказал:
— Лежи тут вместе с санками!
А сынишка, паренек смышленый, говорит:
— Нет, отец, не оставлю я здесь свои санки!
— На что тебе нужны такие плохонькие санки?
— А если у меня их не будет, тогда на чем свезу тебя в лес, когда состаришься и зачахнешь?
Услышав такие речи, сын старика призадумался: «Гляди-ка, — думает он, — собственный сын сулит мне тот же конец, какой я своему отцу учинил. Нет, так не годится!»
Посадил сын отца обратно в санки и повез домой. Но дома он не смел у всех на глазах держать при себе беспомощного отца, поэтому спрятал старика в погреб, там его кормил и поил.
Вскоре разразился в том краю страшный голод. Ржи ни у кого не было ни зернышка, и редко у кого сыщется горстка ячменя.
Старик в погребе давно уже стал примечать, что плохи у людей дела, потому что сын давал ему только ячменный хлеб, да и того лишь на один укус.
Однажды спрашивает старик сына:
— Почему не даешь мне ни ломоточка ржаного хлеба?
Сын отвечает:
— Во всем краю голод страшный, ржи больше ни у кого нет ни зернышка; беда настала великая — не только есть нечего, но и посеять нет ни горсточки.
— Тяжкие времена, — вздохнул старик, — однако послушай, сынок, дам я тебе совет, как хоть на посев зерна добыть. Раскрой половину крыши над ригой и вымолоти еще раз старую солому, поглядишь, сколько в ней осталось зерна.
Сын сделал, как велел ему отец: раскрыл половину риги, снова вымолотил солому с крыши и собрал целую мерку ржаных зерен. Сделав это, сын опять пошел к отцу в погреб и рассказал, что вымолотил из старой соломы мерку ржи. Отец ему говорит:
— Раскрой вторую половину крыши и обмолоти и там старую солому, поглядишь, сколько в ней осталось зерна.
Сделал сын, как велел ему отец: раскрыл вторую половину риги, обмолотил еще раз старую солому с крыши и опять набрал целую крынку ржаных зерен. Тогда отец и говорит:
— Теперь посей рожь!
Сын посеял, и на другое лето у него такая тучная рожь уродилась, что хватило и на следующий год посеять.
Увидев эту рожь, весь люд голодного края диву дается, откуда, мол, поднялись такие хлеба, если ни у кого не было ни зернышка? Прослышал об урожае сам помещик, приказал позвать к себе хлебопашца и спрашивает:
— Откуда у тебя целое ржаное поле, когда во всем краю ни у кого нет ни зернышка ржи?
Подумал сын малость, потом собрался с духом и рассказал всю правду, как дал ему старик-отец добрый совет. А помещик спрашивает:
— Где ж он есть, твой отец, что его не видать, не слыхать?
Сын отвечает:
— Я его в погребе держу!
Тут-то и помещик и все жители того края сразу поняли, что и от стариков есть прок, а прок этот — в добрых, мудрых советах.
С той поры люди никогда больше не убивали своих стариков.
Заветы отца
Сын покивал головой и запомнил слова отца. Когда отец умер, сын решил проверить отцовские заветы.
Ладно. Стал он в гости похаживать. Первый раз встретили его лепешками, на другой раз тоже всего было вдоволь, на третий раз заметил он холодок, на четвертый — все еще туда-сюда было, на пятый раз остался он уже ни сыт, ни пьян, а когда пришел в шестой раз, подали ему мякинный хлеб с путрой. Один ломоток еще кое-как съел, а второй принес домой и припрятал в свою укладку. Когда спать пошел, сын про себя думает: «Верен был первый отцов завет, попробую испытать второй».
Ладно. Вот стал он ездить на базар и лошадей менять; дело кончилось тем, что выменял сын такую клячу, которая свалилась по дороге, и остался он пешим. Содрал сын с клячи шкуру и припрятал в укладку. Когда спать пошел, думает про себя: «Два отцовых завета оказались верными, попробую-ка проверю третий».
Ладно. В следующее воскресенье собрался и пошел версты отмерять на край света за женой. Ищет, ищет, глядь — и нашел, да такую красавицу, что твоя кукла: плывет, земли не касается. Чего ж лучшего искать, пусть на следующее воскресенье со сватами приезжает, поглядит, как жених живет. Однако вечером, собираясь домой, сын подумал: «Два отцовских завета были верны; пока третий не оправдался, надо приглядеться получше. Воскресенье — воскресеньем, разве в такой день толком что приметишь, а вот в будни — совсем другое дело. Пойду-ка назад, тайком залезу на гумно, пересплю ночь, а тогда с утра погляжу, какова моя суженая за работой».