Лечить или любить
Шрифт:
— Андрюша вас раздражает?
— Иногда, как все дети, наверное. Но в целом я к нему равнодушна.
— Вы проводите с ним время?
— Конечно. Занимаюсь математикой. Ходим на каток, в бассейн. Катаемся на горных лыжах. Делаю то, что мальчику нужно, а бабушка не может ему дать. В театр, в музеи, дача, поездки к морю, на юг — это все моя мама. Я только оплачиваю.
— Так было все двенадцать лет, — начала я. — Вы уже должны были приспособиться и, несомненно, приспособились. Жизнь вашей семьи организована, Андрюша учится, развлекается, общается с друзьями. Почему вы именно сейчас
— Нет… — Регина снова замолчала, но я видела, что она просто подбирает слова. — Понимаете, он уже скоро совсем вырастет… уйдет… я видела, как это происходит в семьях моих друзей, подруг… А я так и не узнала, не поняла, что это было. Я действительно чудовище с холодным сердцем? Просто урод? Но почему так получилось, ведь я-то сама выросла в обыкновенной семье?
— А что вы такого необыкновенного в себе-то увидели? — немного наигранно удивилась я. — Не было особого желания сюсюкать с ребенком? И что с того?
— Но я же должна его любить, — нерешительно возразила Регина. — Везде написано…
— Любовь по долженствованию — бред и чепуха! — отрезала я. — А когда я росла, везде было написано, что мы всей страной вот-вот построим коммунизм. И что же? Есть вещи, которые вы, раз уж родили ребенка, безусловно, должны были делать: кормить его, обувать-одевать, лечить, если понадобится, учить и обеспечивать ему всякое развитие. Вы это делаете?
— Конечно. В полном объеме, я же понимаю…
— Есть, напротив, то, чего вы не должны делать: бить ребенка, унижать его достоинство, выгонять его из дома…
— Да что вы… — Регина неуверенно улыбнулась. — То есть вы хотите сказать, что это… то, что я ничего такого не чувствую… Это нормально?
— А вы и вправду ничего не чувствуете? — уточнила я. — Когда у Андрюши есть какие-то успехи? Когда он терпит неудачу? Когда он болеет?
— Ну, я же нормальный человек. Конечно, чувствую. Радуюсь или, наоборот, огорчаюсь. Или беспокоюсь. Но это же… это же не то! Это я чувствую и когда друзья, знакомые… Здесь же особое, он мой ребенок, я же должна… ну, то есть, я могла бы его любить, — настойчиво повторила Регина.
— У двадцати процентов современных матерей этот самый инстинкт не работает или работает извращенно, — сообщила я. — Одна пятая.
— Правда?! — Регина, кажется, обрадовалась. — Спасибо. Я теперь понимаю, и мне стало спокойнее. Хорошо, что есть мама…
— О маме! — прервала я. — У меня к вам предложение. Можно сказать, эксперимент. В этом году на юг с Андреем поедете вы.
— Ой, вы знаете, я один раз с ними поехала, мне было так плохо, да и Андрей привык только с бабушкой, я ведь гораздо строже…
— Вы не поняли. Никакая бабушка не поедет! Только вы и сын.
Ситуация выглядела достаточно ясной. Регина, родившая ребенка «по стечению обстоятельств», и вправду не была психологически готова к материнству. Инстинкт в таких случаях включается не сразу, а как бы постепенно «подстраивается» к изменившейся ситуации. Но на пути этой «подстройки» встала бабушка Андрюши, которая с самого начала восприняла внука как «своего» детеныша, посланного ей судьбой взамен ушедшего мужа. Настойчиво и уверенно она
Всех все устраивает? Нет. Все эти годы Регину гложет беспокойство. Она читает книги и материалы в Интернете, пытается понять происходящее. И в конце концов приходит к специалисту.
Если моя гипотеза верна, то стоит хотя бы на время убрать из уравнения бабушку, и подавленная эмоциональность Регины сама, в обход разума, проложит дорогу к ее единственному сыну.
*
Я собиралась позвонить им осенью. Но, естественно, забыла. Снова вспомнила только следующей весной. Проснулось любопытство. Нашла и набрала номер.
— А Региночка замуж вышла, — проворковала бабушка. — Хотите, дам ее новый телефон?
— Погодите, а Андрюша? Андрюша-то где? С кем?
— Андрюша с мамой, конечно. У него с Региночкиным мужем на удивление хорошие отношения получились. Два мужика все-таки. А ко мне он каждые выходные приезжает. Так я не поняла: вам кого нужно-то?
Да в общем уже никого, подумала я, записывая номер Регины. По всей видимости, эмоциональный поток, в одночасье смывший барьер между матерью и сыном, оказался сильнее, чем я думала. Разбуженной силы освобожденных эмоций хватило и на устройство личной жизни женщины.
Оставалось только пожелать им всем удачи.
Глава 33
Машенька и баскетбол
Очень высокая мама в белых кроссовках — явно весьма дорогих и фирменных. Колени и прочие сочленения складываются, как звенья столярной рулетки. Какая-то общая, едва уловимая нелепость в фигуре и даже — в выражении лица.
Девочка с круглой добродушной физиономией, кроссовки — уменьшенная копия маминых.
— Как тебя зовут?
— Машенька.
— Отлично, так и записываю. Ты в каком классе?
Смотрит непонимающе. Глаза с поволокой. Неужели отстает в развитии? Мама белозубо смеется:
— Ей пять лет. Скоро будет пять с половиной. Из-за роста ее многие сначала дурочкой считают. Даже на детских площадках. Она в нас пошла. У нас и папа — высокий.
Ну и ничего же себе! Если меня не обманывает глазомер — Машенька приблизительно на полторы головы выше среднего сверстника.
— Да, вы с Машенькой действительно… — заметные люди, — дипломатично говорю я и обращаю внимание на то, что мама из-за своего роста совершенно не комплексует. Даже обычной в этих случаях сутулости — нет. Почему, интересно? Из-за того, что счастливо нашелся «тоже высокий» папа? И где это он, собственно, нашелся? — А чем вы по жизни занимаетесь?