Леди Феникс
Шрифт:
— Ну, поставил я тачку на стоянку, решил немного заработать, что с того?
— Ничего, — покачала я головой. Парень вздохнул так тяжело, что мне стало искренне его жаль, но планы мои от этого не изменились, и он это понял.
— Мужики в ночной клуб собрались. В "Вестерн". Это в переулке, — пояснил он, как будто я этого не знала. — У них стоянки нет, только парковка неохраняемая. Вот и попросили… Документов я у них не требовал и номера машины тоже не помню. Обещали забрать ее до восьми утра, забрали. Вот и все.
— Очень похоже на правду, — кивнула я, парень настороженно на меня смотрел, а я продолжала:
— Очень похоже, но есть еще кое-что, так?
— Что есть? — заволновался он. — Не знаю,
— Мы сейчас вдвоем, — перебила я. — Но если договориться не сумеем, тебе предстоит долгая беседа со следователем. Так что поторопись с решением.
— Я же объяснил…
— Чего ты боишься? — сердито спросила я. — И перестань глаза таращить. Допустим, поставил ты тачку на стоянку, невелика провинность, опять же, место у тебя не такое уж шоколадное, чтобы бояться его потерять. Сейчас мы вдвоем, повода для беспокойства и вовсе нет. Но ты напуган. Этому должна быть причина, и я хотела бы ее знать.
— Да с чего вы взяли? — возмущенно воскликнул он.
А я тихо поинтересовалась:
— Кто был с ними?
Димкино лицо приобрело такое выражение, точно он наступил на змею. Он затравленно огляделся, а потом даже зажмурился, может, всерьез надеялся, что я возьму да исчезну. Делать этого я, естественно, не собиралась, и он это понял. Потосковал и сказал сурово:
— Не лезьте во все это. — Хотел, чтобы сие прозвучало устрашающе, но впечатления не произвел. Исчерпав все возможные средства воздействия на меня, он вздохнул и соблаговолил перейти к делу:
— Был один тип. Это он подошел и велел тачку поставить.
Я обратила внимание на выбор глагола "велел", а отнюдь не "попросил".
— Ну? — поторопила я, изрядно утомившись.
— Что "ну"?
— Про типа рассказывай.
— Я о нем ничего не знаю.
— Очень мило. Тогда чего мне следует бояться?
— Ладно. С ними был Седой.
— Прости мою необразованность, но данная кличка мне ни о чем не говорит. Это ведь кличка?
— Кличка. Зовут его Григорий. Фамилии не знаю, все называют Седым. В городе с ним никто задираться бы не рискнул.
— А чем он знаменит? Я уже поняла, что надо трепетать, но хотелось бы знать поконкретнее, отчего.
— Очень серьезный человек и очень опасный.
— Ты-то откуда знаешь? — не выдержав, усмехнулась я.
— Знаю, а откуда — неважно, — огрызнулся он.
— Что ж, спасибо за исчерпывающие ответы, — сказала я и пошла к двери.
Итак, если верить старику, Димка приторговывает наркотой. Находясь в этом бизнесе, тех, кто здесь заправляет, он хорошо знает, причем кое-кого даже в лицо. Для меня данная сторона жизни родного города не являлась открытой книгой. Если честно, мне и политиков за глаза хватало, а тут… Я вздохнула, сообразив, что без Вешнякова вряд ли обойдусь, набрала заветный номер, но вместо слов любви услышала недовольное ворчание, мой друг был занят и советовал мне тоже найти занятие по душе, к примеру, пройтись по магазинам или заглянуть в парикмахерскую. Я не стала все это комментировать, а уж тем более принимать близко к сердцу, и, заглянув домой, чтобы оставить Сашку, пошла на работу, решив, что мой пустующий кабинет возбудит в умах сослуживцев ненужные мысли о том, что Дед выбрасывает деньги на ветер, держа меня здесь.
Кабинет навевал тоску и вызывал стойкое нежелание трудиться, но, призвав себя к порядку, я до семи вечера исправно шлялась по этажам, звонила разным людям и занималась прочей ерундой, пока не решила, что мой трудовой порыв был замечен всеми заинтересованными лицами, следовательно, ничто не мешает мне покинуть здание с колоннами. Что я и сделала. На выходе мы столкнулись с Риткой и решили посидеть в кафе. В тот вечер я оказалась никудышным собеседником, мысли мои метались от Симушина к Седому, затем я вспомнила Нину
— Мне надо позвонить, — сказала я Ритке, та усмехнулась.
— Ради бога, толку от тебя все равно нет, не слышишь ни одного моего слова.
— Сейчас слышу, — кивнула я, позвонила Артему, а потом набрала номер Влада. — Скажи-ка мне, друг милый, твой Симушин, случаем, наркотой не баловался?
— Да вы с ума сошли, — возмущенно заголосил он. — Да у нас никто…
— Ладно, не вопи в ухо. А не возникло ли у него желание малость заработать? Отменный сервис, вроде доставки пиццы на дом, ролики в этом смысле куда как удобны…
— Не знаю, кто вам сказал такое… — обиделся Влад. — Только все это враки. Можете мне поверить. Если мы выхватывали мобильные из рук прохожих, то вовсе не значит, что теперь на нас можно всех собак вешать… — закончил он.
— С праведным негодованием ты малость поторопился, — усмехнулась я и убрала телефон, а Ритка нахмурилась.
— Какая еще наркота? Чем ты занята, скажи на милость?
Еще одно праведное негодование я сочла излишним, но, сообразив, что Ритка меня в покое не оставит, миролюбиво ответила:
— Дед просил разобраться со странной ситуацией в одном благородном семействе.
— Деду следовало бы подумать о том, что тебе нужен покой и свежий воздух. И уж вовсе не чужие проблемы.
— Он все никак не привыкнет к моему интересному положению, — решила я вступиться за Деда и вновь предалась размышлениям. Ритка делилась тайнами своей семейной жизни, которые для меня уже тайнами не являлись, что позволило сосредоточиться на истории с банкнотой под ровный усыпляющий Риткин голос.
Через час тайны кончились, и я отвезла подругу домой, подумала еще раз заглянуть к Зотовым и справиться о Лене, но потом решила, что это подождет до утра.
На следующий день события начали развиваться стремительно и вовсе не так, как я могла бы предположить. С утра я пару часов бродила по коридорам конторы, дав людям возможность вдоволь на меня насмотреться, около двенадцати отправилась к Зотовым. Подъехала к дому и посигналила. Дом выглядел необитаемым, во всяком случае, ни у кого из жильцов не возникло желания выйти на крыльцо и поинтересоваться, что мне надо. Это меня обеспокоило. Конечно, гость я незваный, но и незваным гостям уделяют немного внимания, хотя бы столько, сколько уходит на произнесение фразы "убирайтесь отсюда", а здесь полное игнорирование моего присутствия. Возможно, обитатели и впрямь отсутствуют, но хотя бы домработница должна находиться на своем рабочем месте? А может, желание отсидеться за забором связано с некими плохими новостями, которые получила хозяйка? Я вышла из машины и свернула в переулок, поглядывая на окна особняка. Высокий забор обрывался возле небольшого парка у реки. Симпатичный парк, насчитывающий пару десятков вековых деревьев, которым удалось избежать гибели во время повальной застройки района. Парк был островком дикой природы, тишина здесь стояла такая, точно ты находишься в настоящем лесу, впечатление усиливало то, что вокруг не было ни души. Зачем я туда потащилась, ума не приложу, возможно, слова Ритки о необходимости свежего воздуха так подействовали, а может, просто хотелось отвлечься от мыслей об убийстве, чьих-то тайнах и, главное, от воспоминаний о встрече в театре. Я усердно гнала прочь эти самые воспоминания, но они упорно возвращались, и тогда мне становилось не по себе.