Легенда о шиповнике
Шрифт:
Хельда, которая лежала без движения, внезапно выпрямилась на скомканной постели. Мокрые волосы, облепившие череп, фиолетовые круги под глазами придавали ей жалкий вид, но во взгляде появилось новое выражение, которое немного смутило сестру.
Предательство людей, которых она искренне любила, померкло и отступило перед новой любовью, которая озарила ее так ярко, что Хельда ощутила прилив сил. Ей очень хотелось пить, но у нее не было времени. Прилив жизненных сил она собиралась потратить с одной-единственной целью.
–
Лицо Сигрун исказилось. Она положила младенца на пол и отступила назад к двери. Ребенок тут же захныкал. Супруги наблюдали за ней с тревогой, но не могли сдвинуться с места. Черная паутина прочно связала их. Тэлфрин не сумел позвать на помощь прежде, чем паутина залепила ему рот.
– Твой черед, сестрица, – рассмеялась Сигрун, раскручивая между пальцев темный шарик.
Хельда так напрягла все мышцы, отчего вены на ее коже вздулись:
– Я молю Богиню Огня дать мне сил и очистить от скверны…
Сигрун язвительно расхохоталась:
– Она бессильна, сестра. Ей не сравниться с мощью Подземных Теней. Ты зря теряешь время!
Но Хельда не молчала:
– Нарекаю мою новорожденную дочь Морвен и дарую ей материнское благословение, чтобы оно защищало ее и берегло от нечистого колдовства, что опутало нас. Да пребудет на ней благодать Огня и Света. Я отдаю себя взамен и молю Богов услышать меня!
Сигрун хотела прервать ее, но язык почему-то отказался слушаться. Она нахмурилась и закашлялась, пытаясь набрать в грудь воздух. Посреди наполненной черной паутиной комнаты, вспыхнул крошечный огонек.
– Что? – взвизгнула Сигрун. – Нет, нет! Мое колдовство сильнее! Оно нерушимо!
Она швырнула черный плотный туман вперед, чтобы утопить в нем всех вокруг. Но огонек ловко ускользнул от сгустившейся черноты, вспарывая черные нити, точно острое лезвие, и разорвал туман на части. Затем завис над плачущим младенцем и растворился в нем.
Сигрун испустила вопль, сотрясший стены. На бледном, заострившемся лице Хельды отразилось удовлетворение. Она вся обмякла, рухнула на постель и больше не двигалась. Тэлфрин, увидев это, рванулся всем телом вперед: нити уже не удерживали его. На постели он сгреб в охапку безвольное тело жены и завыл, точно раненый зверь.
Слуги сумели наконец распахнуть дверь, и тут же у их ног промелькнуло что-то стремительное и белое, которое с быстротой молнии устремилось к лестнице и пропало из виду.
В тот же час Свет и Тьма сплелись в сложный узел, исказив колдовской замысел, чего Богиня Мертвых совсем не ожидала.
Но у нее еще оставалось время, чтобы взять обещанное.
Глава 2
Дремучий лес застыл, погрузившись в полуденный сон.
Раскидистые ели господствовали от старого погоста у замка до другого края долины, где плескалось Холодное море. Их густые лапы тянулись друг к другу, соперничая за место под солнцем. Редкие вязы мелькали среди этих гигантов и уступали лишь столетним дубам, у которых хватало сил противостоять разросшемуся ельнику.
Из бугристой от корней земли пробивалась овсяница, там, где внезапно расступались ели, сменяясь тенистыми полянами. Кислица и хрустящие шишки усеивали мягкий ковер зеленого мха.
В густой чаще, под изломанными бурями стволами, кралось огромное существо. От каждого шага когтистых лап оставались следы, сочившиеся дождевой влагой. Из широкой груди, поросшей жесткой шерстью, вырывалось хриплое дыхание. Существо всматривалось в лесной полумрак и жадно втягивало воздух, принюхиваясь. Острые уши на лохматой голове приподнялись, а морда оскалилась, обнажая длинные острые клыки.
Зверь почуял добычу.
Впереди пронесся олень, пытаясь скрыться в зарослях папоротника. Черные ноздри зверя затрепетали, а из горла вырвался свирепый рык. Он кинулся вперед, ломая сухой кустарник, чтобы настигнуть жертву. Ведомый голодом, зверь не знал ничего желанней, чем вонзить клыки в трепещущее нежное мясо, напиться свежей дымящейся крови.
Испуганный олень мчался прочь, через болото с его неглубокими ручьями, вздымал тучи брызг, а позади неслась огромная смертоносная тень. Зверь настиг жертву за болотом, повалил в овраг и спустя несколько мгновений борьбы, занялся желанной трапезой.
Ничто бы не отвлекло его от сладостного вкуса добычи, но тут его уши уловили знакомый звук. Зверь прищурился, злобно оскалился и замер над повергнутым оленем, втягивая ноздрями напоенный запахом крови воздух. Затем с ворчанием погрузил клыки в неподвижное тело жертвы.
В шагах двухстах от притаившегося зверя, по дороге, вздымая пыль из-под копыт, неслась вороная лошадь. Ею управляла молодая всадница с разгоряченным от быстрой езды лицом. Бешеный галоп переполнял ее радостью и азартом. Всадница спешила, глаза горели нетерпением. Синий плащ трепетал за спиной, точно крылья птицы, а капюшон слетел с головы, отчего белые волосы развевались.
Чувствуя притаившееся неподалеку чудовище, конь хрипел и косился на грозные ели. Девушка похлопала его по шее со словами: «Все в порядке, Мидхар, они нас не тронут», и он несся дальше, желая поскорее миновать угрюмый лес.
Мелкие лесные жители, заслышав знакомый галоп, бросались врассыпную, а другие существа таились, выжидали, но всадница слишком спешила, чтобы замечать их пристальные взгляды из-за деревьев. Она давно привыкла к ним, но это не умаляло горечи в ее душе.
С тех пор, как много лет назад Сигрун опутала Блэрхайд черным колдовством, Тьма расползлась по всей Топкой долине.