Легенды и сказы лесной стороны
Шрифт:
ночку к осиротевшей барже спешили и сноровисто
ее от остатков снеди и товаров разгружали. Да не во-
ровясь, не спеша, не кое-как, а с прибаутками да при-
говорами: «Боярин да хан-татарин наши избы грабят,
а мы их на Волге гладим. Бог правду знает: как при-
шло, так и ушло!» А остатки от добычи немалые, как
после сытого барса снежного.
И не укрыться, не утаиться было от грозного Са-
рынь Позолоты ни торговому человеку — купцу богато-
му, ни боярину, ни баскаку-басурману. Словно во сне-
вещуне привидится, или кто невидимый на ухо ата-
ману шепнет, что по Волге посудина с богатым гру-
зом плывет. С ватажкой из шести соколят налетит,
разобьет, вино заморское да серебро заберет, а одежу
да снедь береговой голытьбе оставлял. А хозяину с
охраной дорогу в Волгу указывал, рассуждая по-бо-
жески: «Коли волгарь наш коренной, так выплывет,
а коли захребетник какой, боярин, баскак, так води-
цы хлебни, ко дну иди!» Вот так и получалось, что
опознавать да предавать атамана Позолоту было не-
кому. А перед лютой зимой, когда мать Волга мерт-
вым сном засыпала, Семен Позолота со товарищами в
Печерскую обитель приходили, да с такими дарами,
что настоятели и келари вслух не дивились. Сам По-
золота до весны вратарем служил, а шестеро дружков-
товарищей на других делах в монастыре и по посад-
ским людям прислуживали, как люди жизни самой
праведной.
Но скучно и безрадостно было той порой житье
Оленки, дочки воеводиной. Давно бы ей замужем
быть, деток родить, мужу-боярину во всем угождать,
а она, как трава колючая да жгучая, из-под воли от-
ца-матери выбилась. И не хочет идти ни за боярина,
ни за басурмана. Взять бы отцу-воеводе в руки
плеть ременную да отхлестать голубушку по обычаю
басурманскому, да под замок посадить на хлеб, на
воду, на вольный свет не выпускать, солнышка не ка-
зать! Авось образумилась бы и присмирела, забыла
бы, как днями и ночами из дома-терема пропадать.
Да вот беда: дура воеводиха за дочку храбро засту-
пается, грехи-проказы ее покрывает, волю дает. Не
зря дочка с весны до осени по дням и ночам пропа-
дает.
Грозится, сердится воевода Тупой Бердыш: «Ой
как тоскует, тужит по ней келейка в Зачатьевской
обители, давно пора упрятать туда дочь непослуш-
ную, распутную. Осрамила на весь град, опозорила!»
А время катилось да катилось вслед за солныш-
ком. И мелькали дни да недели безжалостно. Только
зло-лихо не торопится. «Лихо, оно споро — не пропа-
дет скоро!» Это пословье русское старым-старо — ро-
весник гнету ханскому, живет от времени засилья ба-
сурманского. Лихо спорое и живучее, да оно и при-
липчивое.
Привыкли к тому лиху ордынскому и князья, и
бояре именитые. Переняли обычаи басурманские, на-
учились ползком подползать к ногам хана ордынско-
го, и угодничать, и подличать. Мздоимство и лесть
переняли. Ханов задабривали, а друг на друга, брат
на брата подкопы копали, наветы придумывали. На-
учились в ругательствах свою честную мать поминать
словами оскорбительными, непристойными, а своих
дочерей под замком держать, добрым людям не ка-
зать.
Задыхался народ низовской земли между двух
тяжких стен: промеж боярином и ханом. Но и зады-
хаясь, противился и копил в сердце ненависть. Вот и
Семка-смерд и во славе своей не мог забыть, что ку-
лига его у боярина, а жена у басурмана. В ту пору
низовской землей князья Иван да Данило поначалу
правили, братья Борисовичи, прислужники татарские
да булгарские. Только недолго покняжили. Поднялся
на них народ нижегородский: и бедный, и знатный,
и голытьба да вольница к тому подстала. И бежали
братья Борисовичи, князья бесталанные, как два пса,
к своим хозяевам. Семен Позолота со товарищами в
том правом деле первыми были.
Княжескую стражу разогнали и князей бежать
поторопили. Но как узнали, что к Нижню Новгороду
войско великого князя для порядка приступило, та-
ково рассудили: «Хоть и послужили мы народу, из-
бавляя от ханских прихвостней, но слава о нас раз-
бойничья. Для таких молодцов у любого князя награ-
да одинакова: два столба с перекладиной!» И к Вол-
ге родной откатились. И вовремя. По жалобам бояр
воевода князя московского указал изловить всех мо-
лодцов из вольницы, тех самых, что помогли ему
землю низовскую от ханской нечисти освободить. И
довелось Сарынь Позолоте с удальцами в узольских
лесах хорониться и пореже на Волгу выплывать.
Вот так-то и обернулось одно лето для Семена По-
золоты годиной несчастливой, безрадостной. А самое
горшее да обидное было для атамана отступничество
зазнобы Оленки, дочки воеводиной. Только потом уз-
налось, что не отступилась она от своего сокола, а не-