Легенды и сказы лесной стороны

Афоньшин Сергей Васильевич

хозяина ни ценой, ни словом, ни видом своим. А трем

ватажникам из послушников Макария указал подво-

рья самые богатые, где они с Аксеном сказки сказы-

вали, песни пели и на ворота да запоры наговарива-

ли. И жить там, и сторожить добро хозяйское надеж-

нее цепного пса до той поры ночной, когда к ним на

смену Сарынь Позолота придет!

Тут старец Аксен от себя словцо прибавил:

— Жить и сторожить и песенку не забывать:

Ты,

Ивоха, Ивоха-мужик,

Примечай, где что плохо лежит,

Где хозяин на кубышке сидит,

Золотишко под гузном хранит!..

Песенку эту разбойничью не забывайте, а вслух не

запевайте! Дело с божьим словом, с молитвой надо

вести!

И вот с божьим словом да с молитвами подослан-

ных молодцов-сторожей очистил атаман Позолота все

кладовухи, укладки тайные богатейших нижегород-

цев за одну ночь. Завопили ограбленные бояре и тор-

говые люди:

— За одну ночь, самую короткую и светлую! Кто

бы подумал в такую ночь править дела разбойные?

Не бывало такого с той поры, как пропал незнамо

куда злодей Сарынь Позолота! За одну короткую

ночь и светлую как день!

На торжищах и перекрестках досужие люди днем

подсчет вели, кто из богачей своим добром поплатил-

ся:

— У боярина Толстогуба ларец с серебром да зо-

лотом почитай из-под гузна выдернули!

— Федула Носатого у причального столба встрети-

ли, с баржи как отца родного под руки свели, суму

с барышами подхватили и — прости Христа ради!

— Рысья шапка мурзы Хусаина по Волге уплыла,

а добро из посудины пропало. Да, видно, и сынок

вслед за отцом на дно пошел!

Теперь Сарынь Позолоте оставалось со всей добы-

чей вниз по Волге до побратима Макария прорвать-

ся. Но на такое дело надо было ждать ночей потем-

нее и подлиннее. А пока скрылся он с ватажниками

в Аксеновом гнезде на Узоле. Как тигр сибирский,

вышел из логова, потянулся, схватил добычу и снова

в логове залег. Ватажники тут отсыпались, после бес-

сонных дней и ночей силы набирались, рыбу лови-

ли, уху варили. И слушали бывальщины старого Ак-

сена. А сам он спал плохо. Все вокруг своей закутки

с посошком ходил, на берег Узолы выходил и глядел,

и слушал ухом привычным разбойничьим, не донесет-

ся ли с низовой стороны говор какой, али тихий плеск

весла, али стук в днище челна боярского.

И радовал-

ся старик тому, что поплатились-таки нижегородские

богатеи, прихвостни басурманские, данью дорогой,

только не хану-басурману, а Сарынь Позолоте, ата-

ману волжской вольницы!

Вот дождутся ватажники ночей потемнее, в чел-

ны пожитки снесут и Аксена за собой позовут:

— Давай с нами, дедка Аксен! В челне места хва-

тит!

И скажет в ответ старый разбойник, вожак волж-

ской вольницы, о коем песни сложены:

— Куда мне старому до Макария! Налетят из-за

Волги вороги, а обороняться силы нету. Пусть уж я

здесь, на Узоле, помру, не от басурмана, а от своей

православной смертушки!

Последние короткие и светлые ночи стоят. Пробе-

гут еще две-три недели, и день быстрее на убыль пой-

дет, а ночи с каждым заходом солнышка темнее и

длиннее станут. Но невесело Сарынь Позолоте у моря

погоды ждать. А молодцы-ватажники день и ночь

лежали да раны свои потуже перевязывали. И все

были за то, чтобы до темных ночей подождать. Эх,

атаман Сарынь Позолота! Знал бы да ведал ты, что

вот в эту теплую ночь догорают последние головни от

келий инока Макария, твоего побратима! Половина

монахов порублена, другие с игуменом в полон захва-

чены и за Волгу переправлены до татарской орды.

Не ждал бы ты, атаман, темных ночей!

4

Всего-то три дня и три ночи довелось отдохнуть

молодцам атамана Позолоты, как вместе с передовы-

ми басурманами прилетела к Новгороду низовскому

недобрая весть о разгроме монастыря на Желтой воде.

В ночь тронулся в путь Сарынь Позолота. Молча гля-

дел старец Аксен вслед уходящим челнам. Нет, не

согласился он поехать ко Макарию. Ждал он этой бе-

ды, чудилось ему, что так будет.

Быстро неслись челны вниз по воде. К полуночи

под Дятловы горы приплыли и, крадучись, зашли в

тень от берега. Пусто и тихо было в ту ночь на ниже-

городском берегу. Только псы завывали на верхних по-

садах, чуя дикий басурманский дух. У Зачатьевской

обители придержали разбег челнов. Сарынь Позолота

на берег вышел и обухом бердыша постучал по днищу

монастырского челна. Гулко, как исполинский бара-

бан, загрохотало дно перевернутого челнока. И так

три раза пробарабанил атаман по днищу челна. И

стоял, прислушиваясь. Вот в сумраке чуть слышно

стукнула щеколда, скрипнули ворота. Вся в черном,