Легенды и сказы лесной стороны
Шрифт:
хозяина ни ценой, ни словом, ни видом своим. А трем
ватажникам из послушников Макария указал подво-
рья самые богатые, где они с Аксеном сказки сказы-
вали, песни пели и на ворота да запоры наговарива-
ли. И жить там, и сторожить добро хозяйское надеж-
нее цепного пса до той поры ночной, когда к ним на
смену Сарынь Позолота придет!
Тут старец Аксен от себя словцо прибавил:
— Жить и сторожить и песенку не забывать:
Ты, Ивоха, Ивоха-мужик,
Примечай, где что плохо лежит,
Где хозяин на кубышке сидит,
Золотишко под гузном хранит!..
Песенку эту разбойничью не забывайте, а вслух не
запевайте! Дело с божьим словом, с молитвой надо
вести!
И вот с божьим словом да с молитвами подослан-
ных молодцов-сторожей очистил атаман Позолота все
кладовухи, укладки тайные богатейших нижегород-
цев за одну ночь. Завопили ограбленные бояре и тор-
говые люди:
— За одну ночь, самую короткую и светлую! Кто
бы подумал в такую ночь править дела разбойные?
Не бывало такого с той поры, как пропал незнамо
куда злодей Сарынь Позолота! За одну короткую
ночь и светлую как день!
На торжищах и перекрестках досужие люди днем
подсчет вели, кто из богачей своим добром поплатил-
ся:
— У боярина Толстогуба ларец с серебром да зо-
лотом почитай из-под гузна выдернули!
— Федула Носатого у причального столба встрети-
ли, с баржи как отца родного под руки свели, суму
с барышами подхватили и — прости Христа ради!
— Рысья шапка мурзы Хусаина по Волге уплыла,
а добро из посудины пропало. Да, видно, и сынок
вслед за отцом на дно пошел!
Теперь Сарынь Позолоте оставалось со всей добы-
чей вниз по Волге до побратима Макария прорвать-
ся. Но на такое дело надо было ждать ночей потем-
нее и подлиннее. А пока скрылся он с ватажниками
в Аксеновом гнезде на Узоле. Как тигр сибирский,
вышел из логова, потянулся, схватил добычу и снова
в логове залег. Ватажники тут отсыпались, после бес-
сонных дней и ночей силы набирались, рыбу лови-
ли, уху варили. И слушали бывальщины старого Ак-
сена. А сам он спал плохо. Все вокруг своей закутки
с посошком ходил, на берег Узолы выходил и глядел,
и слушал ухом привычным разбойничьим, не донесет-
ся ли с низовой стороны говор какой, али тихий плеск
весла, али стук в днище челна боярского. И радовал-
ся старик тому, что поплатились-таки нижегородские
богатеи, прихвостни басурманские, данью дорогой,
только не хану-басурману, а Сарынь Позолоте, ата-
ману волжской вольницы!
Вот дождутся ватажники ночей потемнее, в чел-
ны пожитки снесут и Аксена за собой позовут:
— Давай с нами, дедка Аксен! В челне места хва-
тит!
И скажет в ответ старый разбойник, вожак волж-
ской вольницы, о коем песни сложены:
— Куда мне старому до Макария! Налетят из-за
Волги вороги, а обороняться силы нету. Пусть уж я
здесь, на Узоле, помру, не от басурмана, а от своей
православной смертушки!
Последние короткие и светлые ночи стоят. Пробе-
гут еще две-три недели, и день быстрее на убыль пой-
дет, а ночи с каждым заходом солнышка темнее и
длиннее станут. Но невесело Сарынь Позолоте у моря
погоды ждать. А молодцы-ватажники день и ночь
лежали да раны свои потуже перевязывали. И все
были за то, чтобы до темных ночей подождать. Эх,
атаман Сарынь Позолота! Знал бы да ведал ты, что
вот в эту теплую ночь догорают последние головни от
келий инока Макария, твоего побратима! Половина
монахов порублена, другие с игуменом в полон захва-
чены и за Волгу переправлены до татарской орды.
Не ждал бы ты, атаман, темных ночей!
4
Всего-то три дня и три ночи довелось отдохнуть
молодцам атамана Позолоты, как вместе с передовы-
ми басурманами прилетела к Новгороду низовскому
недобрая весть о разгроме монастыря на Желтой воде.
В ночь тронулся в путь Сарынь Позолота. Молча гля-
дел старец Аксен вслед уходящим челнам. Нет, не
согласился он поехать ко Макарию. Ждал он этой бе-
ды, чудилось ему, что так будет.
Быстро неслись челны вниз по воде. К полуночи
под Дятловы горы приплыли и, крадучись, зашли в
тень от берега. Пусто и тихо было в ту ночь на ниже-
городском берегу. Только псы завывали на верхних по-
садах, чуя дикий басурманский дух. У Зачатьевской
обители придержали разбег челнов. Сарынь Позолота
на берег вышел и обухом бердыша постучал по днищу
монастырского челна. Гулко, как исполинский бара-
бан, загрохотало дно перевернутого челнока. И так
три раза пробарабанил атаман по днищу челна. И
стоял, прислушиваясь. Вот в сумраке чуть слышно
стукнула щеколда, скрипнули ворота. Вся в черном,