Легенды и сказы лесной стороны

Афоньшин Сергей Васильевич

по Дикой реке, пройти по нехоженым ее берегам и

урочищам, узнать и увидеть новое. Он взял с собой

только оружие да кожаную сумку и пошел вверх по

реке с верным псом впереди.

Чур шел без отдыха целый день, ночевал у костра

и опять шел и шел под пасмурным осенним небом.

А Дикая река в награду ему каждый час открывала

новые нехоженые урочища, крутояры, излучины, ус-

тья малых речек, песчаные отмели и глинистые об-

рывы. Только следы диких зверей и птиц радовали

его до той поры, как на речном песке приметил след

человека. Еще в детстве от матери Чур слышал, что

в далеких верховьях Дикой реки живут люди иного

племени, совсем другие по росту, по речи и по обы-

чаям. Приглядываясь к следам, он приметил, что

походка была мелкая, а следок небольшой, короткий*

«Это девушка!» — подумал Чур и пошел ее следом.

Сметливый пес, по знаку хозяина, послушно пошел

сзади.

Влажный мох хорошо сохранял следы, отдельные

примятые моховинки нехотя выпрямлялись, как жи-

вые. И вот среди моховых кочек, усыпанных спелы-

ми ягодами, Чур увидел ее, ягодницу. Он знал, как

приятно поесть таких ягод зимним вечером после

ужина. Мать Кокшага и все женщины его племени

тоже запасали эти ягоды на зиму еще потому, что они

помогают от угара, а если поесть их с горячим ме-

дом, то вылечивают от простуды и кашля.

Чур подкрался к девушке совсем неслышно. Стоя

в трех шагах за ее спиной, он видел, как проворно

работала она обеими руками, наполняя берестяную

набирушку спелыми темно-красными ягодами, а по-

одаль стоял уже полный лубяной кузов. Чтобы не ис-

пугать девушку, Чур осторожно, чуть-чуть тронул ее

плечо рукояткой копья. Она обернулась, удивилась,,

но не заголосила на весь лес от страха, а зачуралась

негромко, как от лешего, духа лесного:

— Ох, чур меня, чур меня!

И сидела на холмике, не сводя с пришельца боль-

ших синих глаз.

А Чур не поверил своим ушам. Не почудилось ли

ему, что девушка дважды назвала его по имени? Это

было неожиданным и непонятным.

— Да, я охотник Чур, сын Черкана и Кокшаги.

А ты чья? Ты Рутка?

Ягодница глядела на него по-прежнему со стра-

хом, повторяя вполголоса:

— Ой, чур меня, чур меня!

С минуту Чур стоял в раздумье, потом не торо-

пясь достал из сумки овсяный колобок и осторожно

бросил на колени девушке. А овсяный колобок, испе-

ченный женщиной, это уже не шиш болотный, не ле-

ший, не дух лесной. С незапамятных времен он —

верный спутник человека в близких и дальних похо-

дах, на работе, на промысле. Этот пресный круглый

хлебец до надобности держали под одеждой, возле

бока. Коло бока, как говорили в старину. Исподло-

бья взглянув на Чура, девушка бережно взяла коло-

бок. Он был еще совсем мягкий, этот колобок, от него

шел чудесный и родной запах липового меда, хмеля

и пихтовых веток, которыми Кокшага подметала го-

рячий под печки перед тем, как посовать туда колоб-

ки. Снова глянула на Чура. «Нет, это не оборотень,

не шиш лесной и совсем не леший, а человек, только

не нашего роду-племени!» А он, этот лесной дух, не

глядя на девушку, начал быстро-быстро собирать с

моховых кочек темно-красные ягоды и полными при-

горшнями ссыпать в набирушку. Очень скоро он на-

брал ее дополна, поставил к ногам ягодницы и по-

махал рукой в сторону реки.

— Домой пора, пойдем вместе!

Не понимая речи, девушка сообразила, о чем го-

ворит этот простодушный парень, уже вскинувший на

свои плечи тяжелый кузов с ягодами. Ей оставалось,

только взять набирушку и идти следом за ним до ре-

ки. Когда вышли на берег, Чур обернулся, взглядом

спрашивая, куда идти. И она пошла передом вверх по

реке, по знакомой ей чуть приметной тропе. На ходу

она жевала овсяный колобок, изредка отламывая по^

кусочку для Уголька. Шли молча и быстро, и спелые

желуди, опавшие с пожелтевших дубов, хрустели под

их ногами.

Потом на солнечном крутояре присели отдохнуть-

Она смотрела теперь на Чура совсем без страха, огля-

дывала с любопытством с ног до головы. А колобок

с запахом пихты оказался таким вкусным и сытным,,

какие в ее доме пекли только по праздникам. Девуш-

ка погладила рукой Уголька, а Чур, показывая на

нее пальцем, спросил:

— Ты Рутка, да?

Но девушка, не зная его языка, не вдруг по-

няла, о чем ее спрашивают. Тогда он указал на

себя:

— Я — Чур, сын Черкана и Кокшаги. Я — ЧурГ

А ты Рутка?

И при последнем слове опять указал на нее ру-

кой. Теперь и она начинала понимать и тряхнула го-

ловой :

— Нет, я Устинья. Устя, Устя!

Тут широко улыбнулся Чур:

— Так ты Устя? Устя — это хорошо! А я Чур!

Чур!

И каждый раз показывал себе на грудь. И она по-